Но она кивнула: кем бы ни был покойник, похоронить его стоило.

…у корней старой березы Ежи встретила яма. Такая вот весьма характерного вида яма, в которую люди здравомыслящие не стали бы совать руки, если, конечно, это были их собственные руки. В отношении чужих люди, в том числе и здравомыслящие, были куда менее бережливы.

Ежи сперва в яму заглянул, но ничего, кроме черноты не увидел.

Потом сунул палку, благо, нашлась рядом старая ветка. И… снова ничего. Он подобрался ближе, говоря себе, что по-хорошему стоило бы кости вообще сжечь.

Так оно надежнее.

А ямы…

Ежи повел плечами и поглядел на небо. Ночи летом коротки, и этой немного осталось. Пройдет час или два, и небо прорежет тонкая струна рассвета. А там и солнце выглянет, выкатится огненным шаром, спеша прибрать за ночью тени.

И можно подождать.

Нельзя.

Ежи вздохнул и прислушался к себе, вновь отметив, что дар его магический ушел. Вот была сила… и не осталось. Ни капли. Правда, ни сосущей пустоты, ни тоски, про которую писали те, кому случалось испытать подобное же несчастье, он не чувствовал.

Ничего-то не чувствовал.

— И все-таки, — сказал он, передернув плечами, — ведьмаков не бывает…

Рядом кто-то хихикнул.

Показалось?

Показалось…

Ежи спрыгнул-таки в ямину, которая при ближайшем рассмотрении была куда больше, чем на первый взгляд. В этакой не то что один неупокойник, — дюжина ляжет с комфортом.

Не хватало еще…

Ежи огляделся.

Что он вообще ищет? Ему бы положить кости, присыпать землей, отчитать отходную молитву, хотя, конечно, не факт, что над ведьмаками принято отходные молитвы читать. И вернуться в дом.