Али слушал его вполуха, наклоняясь, чтобы положить последнюю пару мешков. Замеченное краем глаза движение заставило его выпрямиться.

– Иоганн, смотри!

Он показал на огоньки-ракушки, которыми была отмечена кладка. Они мерцали: не вспышками в ответ на поисковые пистолеты, а слабыми световыми переливами.

Вдруг его мешки и даже тартановая клетка сборщика засияли, когда рудные яйца внутри их засветились, но тут земля под ногами вздрогнула, раздался рокочущий рев, и усиливающиеся рывки сотрясли остров.

Али тяжело упал, однако мелькнувшая перед глазами вспышка красного никак не была связана с болью в ушибленном колене. Ментальная вспышка воспринялась как боль, хотя на самом деле это не было больно, и ее смягчило ватное одеяло. Али сообразил, что вспышка эта не его, и разозлился так, что страх исчез раньше, чем затих грохот. Земля вздрогнула последний раз и застыла. Али поднял глаза и чуть не ослеп от широкой полосы молнии, разорвавшей небо над головой.

Он проморгался и выругался самыми выразительными словами, какие вспомнил, не думая, что его кто-то слышит. Остановился он только тогда, когда упал и ударился боком о скалу с такой силой, что перехватило дыхание. Пока Штоц помогал ему подняться, Али понял, что канал связи забит вопросами и ответами по крайней мере на трех языках.

Через несколько минут Али разобрался в голосах. Дэйна и еще одного татха не было слышно, значит они вне пределов связи. Тем временем остальные решили продолжить работу по доставке на лодку дополнительной руды, ожидая, когда эти двое о себе доложат.

Когда Лоссин отключился, в свет налобного фонаря Штоца вышла массивная тень.

– Это Тасцин.

Она наклонилась грузить руду и подобрала вдвое больше, чем Али мог бы унести. Али про себя вздрогнул, подумав, не считают ли татхи терран бесполезными, как детей, и, когда наступила его очередь, схватил больше, чем ему было бы удобно.

Следующие двадцать минут были тяжелыми. Каждый шаг требовал осторожности. Идти надо было согнувшись и боком, по-крабьи, зная, что, если упадешь, полетишь вниз кубарем, а уж рудные яйца точно раскатятся во все стороны. Мышцы бедер вскоре заболели так, что пересилили влияние лекарства на нервную систему, а ветер выл в скалах и трепал одежду, жестокий и надменно-безразличный.

Наконец они дошли до лодки, и от получаса осталось всего двенадцать минут – слишком мало для еще одного выхода. Али, у которого ноги подкашивались, испытал честно заработанное облегчение; он знал, что второго похода ему без отдыха не выдержать. И даже с отдыхом, подумал он, когда порыв ветра припечатал его к корпусу лодки. Хотя основной удар принял на себя шлем, в голове зазвенело, и несколько минут он не мог разобрать голоса, зазвучавшие в рации.