В обоих «скорпионах» остались лишь стрелки. У нас на башенке стоит Дафни. Как я и просил, он развернул ствол пулемета вниз, целясь в землю, чтобы не пугать гражданских. Водители «меток» вышли из кабин и сбросили поддоны на песок, готовясь помогать женщинам и детям забираться в грузовики. Пятеро под командованием Соттера образовали живое заграждение, отделяющее армаев от машин. Северин, Усиль и Лукас ходят как бы без цели, поглядывая на ближайшие дома – так, на всякий случай.

Лейтенант Остин, сержант Голя и я подходим к членам совета, которые радушно нас приветствуют. Неми на операцию не поехала, поскольку ей это запретила Эстер. Вчера я долго объяснял командирам, почему мы не можем взять ее с собой и насколько важную роль ей предстоит сыграть в Дисторсии. В силу необходимости мне приходится исполнять обязанности переводчика, но теперь я по крайней мере знаю, с какой целью ИИ наделил меня этим даром.

У меня на мгновение возникает мысль, не прочитает ли Хавар Салтик по лицам наших истинных намерений. Мы даже стараемся улыбаться, хотя лейтенант Остин идет в сторону старейшин с таким видом, будто проглотил железный прут. Мы вежливо кланяемся и спрашиваем, выбрали ли жители Кумиша в соответствии с нашей просьбой тех, кто поедет первым транспортом.

Вопрос оказывается нелегким, в чем мы вскоре убеждаемся, слушая Салтика. Он рассказывает об отчаянии семей, которые вынуждены разлучиться, о какой-то пятнадцатилетней девочке, которая ввиду умственной отсталости должна оставаться с матерью, а также обо всем прочем, что приходит ему в голову, включая количество детей его старшего племянника и проблемы с выбором вещей, которые нужно взять с собой.

Отчего-то мне вдруг начинает казаться, что мы не сумеем справиться с ситуацией, а эти люди, навьюченные узлами, с закутанными в платки детьми, с маленькими котятами и даже одной козой на руках, спасут свою жалкую жизнь благодаря возникшему хаосу, заодно спасая нашу совесть. Я объясняю Остину смысл слов старосты, говоря ему между строк, чтобы он особо не давил и позволил тому выговориться. Лейтенант готов взорваться, но в конце концов улыбается.

Примерно через четверть часа, несколько раз убедившись, что негабаритный багаж, в том числе постельное белье и пластиковые ведра, остался на месте, Хавар Салтик внезапно переходит к конкретике и начинает одну за другой вызывать семьи. От толпы отделяются небольшие группы и начинают со слезами прощаться, будто им предстоит расставание на много лет, а не самое большее несколько часов. Возможно, они чувствуют, что расстаются навсегда.