– Блядь, заткнись, Петер.

– Я только хотел сказать, что можно бы ее забрать.

– Ты где-то видел у нее детей? Видел?!

– Давай, позови ее.

Вместо того чтобы перекрикивать толпу, я наконец подхожу с Петером к самой красивой девушке в селении. У нее более светлая кожа, чем у ее родни и соседей, волнистые черные волосы, изящный нос и маленькие, но полные губы. Для армайки она довольно высокого роста – примерно метр семьдесят. Я вижу, как она прощается с какой-то женщиной и младшими братьями и сестрами.

На мгновение я лишаюсь дара речи, но затем обращаюсь к той женщине с просьбой, чтобы она отдала самого младшего мальчика под опеку сестре.

– Пусть девушка возьмет его за руку и идет в машину.

– Это его двоюродная сестра, господин командир. Моя племянница, Сара, а я его мать, – повторяет перепуганная женщина.

– Успокойтесь, никто ни о чем не станет спрашивать. Для женщин с детьми мы приготовили удобную палатку. У нас еще есть несколько свободных мест, так что можно ими воспользоваться.

Старшие о чем-то шепотом спорят между собой и отвергают предложение.

– О ней позаботятся отец или мать! – решительно заявляет армайка. – Оставьте ее в покое.

– Вот блядство! – нервничает Усиль, когда я ему перевожу. – Я должен ее отсюда забрать.

– Лишних проблем захотел, кретин? – шиплю я на него, словно змея. – Или ты пиздуешь отсюда, или я зову сержанта.

Он медленно уходит, недовольный и злой. Девушка остается на площади, а я возвращаюсь поближе к грузовикам. Последний заполняется медленнее всего – те, кто в него садится, явно не спешат, долго споря со мной и прощаясь с близкими. С ума можно сойти, глядя, как они тащатся к «метке», то и дело оборачиваясь, чтобы сказать несколько слов.

Одним из последних к машине подходит бедно одетый седеющий мужчина, который ведет с собой двоих детей, мальчика и девочку. Им не больше десяти, и выглядят они более неухоженно, чем остальные. Солдаты останавливают мужчину, и я бегу в их сторону, чтобы выяснить, в чем дело.

– Извините, это транспорт исключительно для матерей с детьми!

– Но у меня нет жены, она умерла. Я остался с ними один, – тихо говорит он.

– Вы сами их воспитываете? – задаю я бессмысленный вопрос.

– Как-то приходится. Немного помогают соседи.

Я смотрю на него как на героя, некое сверхъестественное явление. Если бы во мне еще остались какие-то чувства, я наверняка бы ему сочувствовал и даже завидовал. Человеку явно не хватает времени, чтобы заниматься детьми, но он остается рядом с ними.