— Так ты знала? — сипло промолвила девушка.

— Знала — не знала, какая разница. Я думала — какие это легенды — так, сказки, которые матери рассказывают своим, голодным, замерзающим детям, даря им надежду, что когда-то придёт герой и приведёт их в края, где они наконец-то будут жить в тепле, сытые и счастливые. А оно видишь как…

Они помолчали.

— Когда ты…? — нарушила тишину Саффи.

— Когда я поняла? — Цера вздохнула. — Он сам мне рассказал. Сразу после того как мы… Ну ты поняла. Я хотела повиниться перед ним — шаманам ведь нельзя касаться женщины. Тут он мне и поведал. Сейчас, как свидетелю можно, а вернуться обратно ему не суждено. Он ведь тоже ходил к вещуну и тот сказал, что из похода он не вернётся.

— Так он с самого начала знал?

— Получается, что так.

— Он потому нас невзлюбил, что…?

— Нет. К вещуну Гамала пошёл, когда Логар объявил о его уходе. Став Свидетелем, он принял судьбу. — Цера грустно улыбнулась. — Ладно, пошли что ль спать. Завтра действительно предстоит трудный день.

— Но мы не можем просто так… — возмутилась Саффи.

— Гамала принял судьбу. — осадила её женщина-воин. — Так примем её и мы.

*

— Во-он туда. — Гамала по привычке, забыв о потере, указал отсутствующей рукой на скалу. — Там, за уступом подъём. Ещё немного и мы на месте.

И Цера, и Саффи весь остаток пути прошли в угрюмом молчании. Риз сделал попытку вызнать причину такого поведения сестры, но она отмахнулась. Он догадался, что это следствие вчерашнего разговора двух женщин, в содержание которого его не стали посвящать, и юноша не стал настаивать. Радовало, что Гамала бодро шёл вперёд, и не желая быть обузой, наравне с Церой тянул поклажу, словно торопился вновь увидеть Хозяина Льдов. Ризу даже показалось, что он радостно возбуждён от осознания выполненного долга.

— Вперёд, осталась самая малость. — несмотря на утрату руки бывший шаман был весел. — Он знает, что мы здесь и ждёт.

Витой подъём привёл их ко входу большой пещеры. Своим видом она напоминала пасть огромного чудовища, с зубами-льдинами свисавшими с потолка и росших из пола. Несмотря на полное обледенение, холод не так сильно чувствовался, как снаружи, а натруженным путникам воздух в пещере мог показаться даже тёплым.

Они всё, кроме Гамалы, опасливо озираясь, медленно шли вглубь. Удивительно, но пройдя больше двадцати шагов, не становилось темнее, наоборот, казалось, сами льды источали свет, не слепя, но ярко освещая дорогу.

Однорукий проводник остановился и сделал знак остальным последовать его примеру. Прислушался, будто пытался уловить в колебании воздуха дыхание того, к кому они явились просить об оказании великой милости.