Так вот что имел в виду феникс? Стала ли жизнь Шифу жертвенной платой за мою неуязвимость? Горячие слезы катятся по щекам. Оно того не стоит. Не стоит. Присутствие наставника рядом я бы предпочел любым благам мира.

Только вот уже слишком поздно сожалеть.

Режу палец ножом и надавливаю на рану. Я не могу устроить Шифу достойные похороны. Ни под стать его положению величественного надгробия, чтобы отметить могилу. Ни выстроившихся вдоль улиц людских толп, чествующих его службу стране. Поэтому вывожу на каменной плитке старую поговорку кочевников: «Жизнь – всего лишь сон, а смерть – возвращение домой». Шероховатый камень расширяет порез, который начинает кровоточить сильнее, но боль приносит извращенное утешение.

Закончив, я заталкиваю часть плитки глубоко в песок, укрепляя ее камнями, а потом встаю и раскрываю любимый веер Шифу. Шелк местами порван, а кое-где запятнан кровью. Я дотрагиваюсь до маленькой печати, красным оттиснутой на одной из тонких бамбуковых планок, на которые натянута ткань в форме полукруга.

Сунь.

Несколько лет назад я подарил этот веер ему на день рождения, и с тех пор он никогда с ним не расставался. Я прячу его в складках своей одежды, наблюдая, как с руки капает кровь.

– Я не могу изменить прошлое, но изменю свое будущее, – шепчу я сам себе.

Заслышав шаги, напрягаю плечи. Это Ан. Во мне что-то вспыхивает – горячее и обжигающее, словно неукротимое пламя. Это та девушка, в которую я должен верить. Девушка, которая поможет мне вернуть трон. Эта девушка станет либо моим спасением, либо проклятием для всего мира.

– Мне жаль, – говорит она, – мне очень, очень жаль.

Ан протягивает руку и нежно касается моей ладони, потом обнимает меня.

И постепенно огонь во мне угасает.

Глава 32

Глава 32

АН