Воцаряется гнетущее молчание. Слишком многое произошло между нами, и среди этого слишком мало хорошего. Слова отца терзают меня, заставляя сомневаться во всем.

Под бинтами зудят изуродованные руки, поврежденная кожа покрывается коркой. Я даже не пытаюсь использовать свою магию, но знаю, что она притаилась где-то внутри. Я ее чувствую, но предпочитаю отвергать. Меч света, или как он там правильно называется, заперт в подвалах дворца, и никто его больше не увидит. Его никогда больше не используют для того, чтобы наводить ужас на весь мир.

Снежный вихрь утих, небо надо мной очистилось и теперь напоминает пустыню. Солнечный свет отражается от небольших холмиков свежего снега, лежащих на сливовом дереве, чьи ветви танцуют на ветру. Пока я смотрю на них, гадая, найду ли когда-нибудь снова ту девушку из пустыни, замечаю крошечный бело-розовый лепесток, выглядывающий из зарождающегося бутона на самой высокой ветке. Хрупкий, но живой.

«Пришло время простить себя за все, что произошло в прошлом. Двигайся дальше и живи хорошо», – звенят у меня в голове слова амы.

Может быть – вполне вероятно, – то немногое хорошее, что я нашла, стоило спасения. Бессмысленно тратить свою жизнь на то, чтобы все время смотреть в прошлое, пытаясь поймать неуловимые «что, если», зацикливаясь на вопросах, на которые никогда не найдется правильных ответов.

Когда я наконец оборачиваюсь, Алтан сидит на корточках на земле в недостойной императора позе, закрыв лицо руками.

– Ты плачешь? – удивляюсь я.

Он поднимает глаза. Слава богам, это не так. Но выглядит он так, будто и правда вот-вот разрыдается. Алтан встает и нежно берет меня за руку, стараясь не причинить боли.

– Тогда в чем дело? Что происходит между нами? Есть ли вообще эти «мы»?

Я скольжу взглядом по знакомым резким чертам его лица, двойной складке между бровями, которая образуется всякий раз, когда Алтан пристально наблюдает за мной. Всматриваюсь и в шрамы, которые делают его тем, кто он есть.

– Мне нужно время. Но я думаю, что все у нас будет хорошо. – Когда я понимаю, насколько правдивы мои слова, в груди разливается тепло.

– Все у нас будет хорошо, – решительно повторяет Алтан.

Я ухмыляюсь.

– Помнишь, давным-давно ты сказал, что какой-нибудь девушке стоит поиграть с твоим сердцем ради собственного удовольствия? – Он бледнеет, и я жалею о столь несвоевременной шутке. – Я вовсе не утверждаю, что так и сделала, – заикаясь, поясняю я. – Просто имею в виду, что прежде могла бы сыграть с тобой подобную шутку, но на самом деле ничего подобного не было. Я бы не поступила так ни с тобой, ни с кем другим.