Осторожность имела первостепенное значение: если мотель «Транквилити» и в самом деле был эпицентром забытых событий позапрошлого лета, то телефоны Блоков, вероятно, прослушивались. Если бы те, кто контролировал разговоры, услышали о фотографиях, то догадались бы о предателе в их рядах и наверняка нашли бы его. А это означало бы, что ни записок, ни фотографий больше не будет.

— У меня тоже есть новости, — сказал Паркер. — Вайкомб, твой редактор, наговорила сообщение тебе на автоответчик. «Сумерки в Вавилоне» допечатаны, сто тысяч экземпляров уже ушли в магазины.

— Господи боже, я совсем забыл о книге! После посещения дома Ломака четыре дня назад я не думал ни о чем, только об этом сумасшествии.

— У Вайкомб есть для тебя и другая хорошая новость. Позвони ей, как только будет возможность.

— Хорошо. А пока… видел ли ты какие-нибудь интересные картинки? — спросил Доминик, желая спросить, не появились ли новые поляроидные фотографии.

— Нет. И забавных писулек никаких. — Свет фар проезжавшей машины пронзил кабинку, тонкая пелена дождя на стенках вспыхнула яркой рябью и тут же погасла. — Но кое-что пришло-таки по почте, — сказал Паркер. — Приготовься, сейчас ты из штанов выпрыгнешь. Ты установил три имени на постерах Ломака. Хотел бы узнать, кому принадлежит четвертое?

— Джинджер? Я забыл тебе сказать. Ее имя есть в регистрационном журнале мотеля. Доктор Джинджер Вайс из Бостона. Я собираюсь позвонить ей завтра.

— Ты украл у меня лавры. Ты удивишься, но тебе пришло письмо от доктора Вайс. Она отправила его в «Рэндом-хаус» двадцать шестого декабря, но оно застряло в их бюрократических коридорах. В общем, она уже дошла до ручки, но тут прочла твою книгу и увидела твою фотографию. Ей кажется, что она где-то тебя видела и ты — часть того, что происходит с нею.

— Письмо у тебя с собой? — взволнованно спросил Доминик.

Паркер давно держал письмо в ожидании этого момента и теперь стал читать, время от времени поглядывая в темноту за будкой.

— Я должен немедленно ей позвонить, — сказал Доминик, когда Паркер кончил читать. — Не могу ждать до завтрашнего утра. Свяжусь с тобой завтра. В девять вечера.

— Если будешь звонить из мотеля, где телефоны все равно прослушиваются, я могу не бегать в будку.

— Хорошо. Позвоню на домашний. Будь, — сказал Доминик.

— И тебе того же.

Паркер со смешанным чувством повесил трубку, испытывая облегчение, оттого что неудобные вечерние поездки к таксофону закончились, и в то же время понимая, что ему будет не хватать интриги.

Он вышел под дождь и почти испытал разочарование оттого, что никто в него не выстрелил.