Один из них сказал:

— Ты что еще за хрен?

Паркер не стал напускать туману, по-идиотски заявлять о своих правах гражданина США, вообще не стал отвечать. Он метнулся к задернутым шторам, молясь о том, чтобы за ними оказалось большое окно или раздвижная балконная дверь, чтобы стекло раскололось от удара, а штора защитила его от серьезных порезов, чтобы он оказался снаружи и успел уйти, прежде чем они сообразят, что случилось. Если же шторы гораздо шире окон и за ними по большей части стена, а не стекло, он крепко вляпался. Трое у него за спиной удивленно вскрикнули в тот момент, когда Паркер коснулся штор, потому что явно считали, что он уже у них в руках. Подобный набравшему ход локомотиву, Паркер ринулся сквозь шторы, со страшной силой врезался в стекло, его плечо и грудь сотряслись. Что-то подалось с громким треском и скрежетом, задребезжало стекло, и он оказался на дневном свету, смутно осознавая, что там были поставлены французские, а не раздвижные двери и что ему повезло — замок держался на соплях.

Он очутился на балконе второго этажа, где стояли два шезлонга красного дерева и столик со стеклянной столешницей, на который он и упал. Впрочем, он еще не успел толком упасть, ударившись коленями и ободрав икры, как уже стал подниматься, затем перевалился через перила балкона и прыгнул вниз, молясь о том, чтобы не попасть на какой-нибудь жесткий кустарник и не лишить себя мужского достоинства, напоровшись на острую, твердую ветку. Он пролетел футов двенадцать и очутился на голой земле, ушиб другое плечо и спину, но все кости остались целы. Он перекатился, поднялся на ноги и побежал. Неожиданно перед ним встрепенулась, затрепыхалась, сотряслась листва, потом — он продолжал бежать — от дерева отлетели кусочки коры, и он понял: в него стреляют. Звуков выстрелов не было слышно. Стреляли из пистолетов с глушителями. Он зигзагами побежал к границе участка, упал на клумбу с азалиями, поднялся, побежал дальше, добрался до живой изгороди, перелез через нее, снова побежал.

Эти трое были готовы его убить, лишь бы он никому не рассказал о том, что видел в доме Салко. Сейчас они, вероятно, поспешат перевезти близняшек в другое место. Если он найдет телефон и вызовет полицию, а убийцы окажутся правительственными агентами, на чью сторону встанет полиция? Кому они поверят? Эксцентричному художнику в нелепом наряде, с окладистой бородой и растрепанной гривой волос или трем аккуратно одетым агентам ФБР, которые заявят, что находились в доме Салко на законных основаниях, а преступником является он, Паркер Фейн, которого они пытались задержать? Если они потребуют его ареста, откажут ли им полицейские?