Но очень скоро он понял, что чудесное действо требует совместной работы целителя и исцеляемого. Ему стало ясно, что он неправильно понимал этот процесс, считая себя и прялкой, дающей нити силы, и станком, который сплетает их в материю жизни. Пациент должен был сам стать станком, ткущим нити, которые дает Брендан. Исцеление, как ни странно, было двусторонним процессом. А в Стефане Вайкезике больше не было станка жизни: священник умер в считаные секунды, был уже мертв, когда Брендан подбежал к джипу, поэтому его многочисленные нити, имеющие целительную силу, путались и без пользы связывались в узлы, не способные соединить поврежденную плоть. Брендан мог исцелять раненых и лечить больных, но не мог сделать того, что было сделано с Лазарем.

Громкое, глухое рыдание сотрясло его, потом еще раз. Но он отказывался сдаваться отчаянию. Он упрямо замотал головой, отрицая свою потерю, проглотил очередное рыдание и удвоил усилия, исполненный решимости оживить мертвого, хотя и знал, что это невозможно.

Он смутно осознавал, что какие-то слова слетают с его губ, но прошла минута или две, прежде чем он понял, что молится, как молился много раз в прошлом, но не в последнее время: «Мария, Матерь Божия, молись о нас; Матерь Пречистая, молись о нас, Матерь Пренепорочная, молись о нас…»

Он молился не рефлекторно, не бессознательно, а горячо, с глубокой сладостной уверенностью, что Матерь Божия услышит его отчаянные крики и его новообретенные способности вместе с вмешательством Непорочной воскресят отца Вайкезика. Если он и потерял веру, то в этот темный миг она вернулась к нему. Он верил всем своим сердцем и разумом. Если отца Вайкезика забрали по ошибке, раньше срока, и если Дева передаст эту мольбу, орошенную собственными слезами, Тому, кто никогда не может отказать своей Матери, если Она попросит о чем-то во имя любви, разрушенная плоть станет целой, и настоятель вернется в этот мир для завершения своей миссии.

Держа руки на влажной ужасной ране, стоя на коленях (никакого священнического облачения на нем не было, если не считать чистого снега, падающего на плечи), Брендан пел литанию Пресвятой Деве Марии. Он умолял Марию, царицу ангелов, царицу апостолов, царицу мучеников. Но нежно любимый настоятель все так же неподвижно лежал на земле. Он молил о милосердии Деву Марию, Таинственную розу, Утреннюю звезду, Башню из слоновой кости, ту, что несла болящим исцеление, а скорбящим — утешение. Но мертвые глаза, когда-то такие теплые, и умные, и любящие, смотрели не мигая, и снежинки, кружась, падали на них. «Зерцало справедливости, молись о нас. Источник нашей радости, молись о нас…»