Бывший ужас Севера сидел, поблескивая глазами в полумраке, свесив сквозь прутья безжизненную ногу так, что пальцы почти касались каменного пола.

– Папочка тебя любит, верно? – пропела Рикке. – Ничего ради тебя не пожалеет! Даже Карлеона.

Тот бледнолицый воин был уже почти зеленым:

– Может, Черный Кальдер и согласится на сделку. Но ты правда думаешь, что он станет соблюдать уговор после того, как ты отдашь ему этого ублюдка?

Стур схватился исхудавшей рукой за прутья и, звякнув цепью, подтащил себя к свету. Ей уже давненько не приходилось видеть этой острозубой, мокроглазой улыбочки, и к ее нервозности добавилось новое, весьма неприятное чувство. В конце концов, страдания редко делают людей лучше. Очень может статься, что после того, как Стур выберется из своей клетки, он станет сеять ужас еще пуще, чем прежде.

– Беги, – прошелестел он. – Беги со всех ног и не останавливайся!

Рикке ощутила, как между ее лопатками прошла дрожь, но превратила ее в небрежное пожатие плечами:

– Я уже решила остаться. Все мы вернемся в грязь, так или иначе. Вопрос только – как и когда. И относительно этого… – она тоже ухмыльнулась и постучала себя по скуле с начертанными рунами, – может быть, я знаю кое-что, чего не знаешь ты.

Громоздить ужасы

Громоздить ужасы

– Наконец-то ты показалось, – буркнул Клевер, глядя на солнце. – Кокетливая тварь.

Было приятно наконец-то ощущать на лице его тепло. Словно вернулся старый друг, по которому ты сильно скучал. Например, Чудесница… Он поневоле скривился, вспомнив о ней. Она-то уж не вернется… Его нож об этом позаботился. Что же до солнца, оно появилось слишком поздно, чтобы облегчить им жизнь.

Пара недель марша – и тщательно сколоченное воинство Кальдера начало разваливаться. Люди болели. Люди недоедали. Люди страдали от холода и обморожений. Люди недосыпали и выбивались из сил. Люди были покрыты слоем грязи настолько, что напоминали чертей; на серых лицах белели лишь встревоженные глаза. Многие предпочли плюнуть на этот пропитанный сыростью кошмар и смотались, несмотря на то, что дезертиров вздергивали на придорожных деревьях и вырезали на них кровавый крест, оставляя висеть с болтающимися кишками в окружении жужжащих мух. Дозорные предпочитали больше глядеть в огонь своих костров, нежели на дальние холмы. Карлы больше волновались о том, чтобы им было тепло, чем о своем оружии. У всех на уме был единственный враг – грязь, и в этой войне невозможно было победить. Они оставляли за собой гигантский след из брошенного снаряжения, увязших фургонов, лошадиных трупов, не говоря уже о трупах людей, валяющихся вдоль растоптанных в кашу дорог, что остались за их спиной.