– С каждым днем все хуже, – жаловалась гражданка Валлимир, в то время как Зури выскользнула из комнаты, чтобы продолжить свои подсчеты. Савин стало не по себе от мысли, что и весь остальной дом, от погребов до чердака, должно быть, представляет собой нечто подобное. – Тут и сироты, тут и брошенные дети, и те, кто добрался в город из деревни, где вообще все безнадежно. Они рассказывают такие вещи… ни одному ребенку лучше бы даже не слышать ничего подобного, не говоря уж о том, чтобы встречаться с этим самому.

Она понизила голос до шепота, стреляя глазами во все стороны, словно боясь, что ее могут подслушать:

– А еще эти казни… для детей тех, кого скинули с Цепной башни, ведь вообще не предусмотрено никакого содержания…

Из прихожей послышался грохот, и Савин резко повернулась. Новый удар, треск древесины, громкие голоса.

– Это еще что такое? – спросила гражданка Валлимир.

Савин закрыла глаза и глубоко вдохнула. Она уже знала, что это.

…Сжигатели в заляпанных красной краской доспехах вломились через разбитую входную дверь, отбрасывая с дороги детей. По всему дому слышались перепуганные вопли и визг. Они уже топали вверх по лестнице, безнадежно запутываясь пиками в перилах. Они были повсюду.

Итак, похоже на то, что Судья наконец обнаружила настоящий заговор, который можно будет раскрыть перед Народным Судом. Видимо, поймали Тойфель, или Орсо проболтался, или у Лео ничего не получилось. Думая о том, что все потеряно, Савин одновременно думала о том, что пики – самое идиотское оружие, какое только можно придумать для закрытых помещений, и при этой мысли ее обуревало желание расхохотаться, несмотря на выступающие на глазах слезы.

Гражданка Валлимир выпрямилась во весь рост:

– Что это значит, позвольте…

– Все в порядке, – сказала Савин, отодвигая ее в сторону. Она была благодарна ей за поддержку, но от этого не могло быть ровным счетом никакой пользы. – Полагаю, они пришли за мной.

– Прямо в точку, – проговорил жилистый сжигатель с красным отпечатком ладони на нагруднике и широкой улыбкой на лице. Улыбкой вежливого торговца, доставляющего долгожданный товар. – Меня зовут Сарлби.

– Я помню. Мы встречались на баррикадах в Вальбеке.

Он издал недоверчивый смешок.

– Ба! Это же та девчонка, что жила у Броков! Никогда б не поверил. Эй, Бык, слышь-ка, это…

– Я знаю, кто она.

Броуд вступил в комнату, скрипнув половицей. Он отрастил клочковатую бородку, и уголки его рта были словно бы покрыты какой-то коркой. Савин вспомнила, как он впервые появился в этом доме, вместе с Лидди и Май – съежившиеся, благоговейно глядящие вокруг… Теперь он стоял, гордо выпрямившись, его переносицу перерезали морщины от не сходящей с лица гневной гримасы, а та угроза, которую он прежде пытался спрятать – та, которую она сама пробудила, чтобы использовать против своих бастующих рабочих, – теперь была яростно выставлена напоказ. Дети, выглядывавшие из дверного проема, забились в углы. Савин и самой хотелось забиться куда-нибудь подальше.