Сарлби вытащил грязный, плохо отпечатанный документ.

– Гражданка Брок, вы были разоблачены – надо сказать, чертовски впечатляюще, – и вызываетесь в Дом Чистоты для пребывания в ожидании суда.

– Разоблачена? И кто же меня разоблачил? – спросила Савин, хотя это едва ли имело значение.

– Какая-то из знатных… Классные сиськи. Не запомнил имени…

– Хайген, – буркнул Броуд.

Селеста. Значит, не Тойфель. И не Орсо. Неужели ее просто затянуло в обыденную, беспощадную мясорубку Народного Суда? Что за горькая шутка выйдет, если причиной ее падения окажется не широкомасштабный заговор против Великой Перемены, а какая-то старая свара с завистливой соперницей!

Савин сглотнула, лихорадочно соображая. Значит, Лео, возможно, еще на свободе! Возможно, их планы еще в движении.

– Гражданка Валлимир, – вполголоса сказала она, – я буду очень благодарна, если вы сможете передать весточку моему мужу…

– О, Молодой Лев прекрасно обо всем знает, – перебил Сарлби, вытаскивая связку тяжелых цепей с наручниками, отполированными изнутри от многократного использования. – Как я понял, они заключили сделку с Судьей. Бык, ты же был там, верно? Как он там сказал?

Глазные стекла Броуда блеснули.

– «Пусть ее судит народ».

Савин могла только стоять и смотреть, как Сарлби защелкивает наручники на ее ослабевших запястьях. Мгновенно вспыхнувшая надежда так же быстро и угасла. Неужели ее собственный муж обратился против нее? Или он сделал то, что было необходимо, чтобы получить контроль над Народной Армией? В последнее время она его почти не узнавала. Не представляла, что он способен сделать в следующий момент.

– Не беспокойтесь, – сказал Сарлби, утешающе похлопав ее по плечу. – Вам не придется долго ждать. Вас передвинули в самое начало очереди. Видать, друзья на высоких местах, а?

Или враги… Вес кандалов, их холодное прикосновение почему-то заставляли Савин задыхаться. Она подумала о том, сколько других людей были закованы в эти же самые наручники. И о том, жив ли хоть кто-нибудь из них. В конце концов, каковы бы ни были причины твоего осуждения в Народном Суде, на приговор это влияло не сильно. Падение с башни оставалось все тем же падением с башни.

– Гражданка Валлимир, – с трудом выговорила она, – могу ли я просить вас об одолжении? Принесите мне в Дом Чистоты моих детей. Они в опасности, вы понимаете? Они должны быть вместе со мной.

При мысле о детях, беспомощно лежащих в своих кроватках с одной лишь нянькой, ее голос едва не сорвался.

– Сомневаюсь, что из этого что-то выйдет, – заметил Сарлби, встряхивая ее наручники, чтобы удостовериться, что они защелкнулись как надо.