Клевер сделал финт влево, а сам прыгнул вправо, услышав удивленный возглас Нижнего, когда секира рубанула дерн в том месте, где должен был стоять он. Клевер уже перекатывался поверх плоского камня, спрыгнул с поворотом, лезвие его меча выхлестнуло вперед и резануло заднюю поверхность сапога Нижнего, как раз под краем его кольчуги.

Нижний даже не заметил. Он с ворчанием обернулся, занес секиру, сделал шаг вперед… И вдруг шатнулся вбок, вскрикнув от неожиданности и схватившись за край камня рукой с висевшим на ней щитом. Клевер предположил, что в этот момент у него лопнуло подрезанное сухожилие над голеностопным суставом.

Прыгнув вперед на здоровой ноге, Нижний оглушительно взревел, брызжа слюной и бешено размахивая секирой. Клевер отскочил, и тяжелое лезвие просвистело мимо его носа. Когда Нижний повернулся вслед за ударом, он шагнул вперед и ткнул мечом под обод его щита.

С металлическим скрежетом меч прорезал кольчугу и воткнулся Нижнему в живот. Хотя Клевер никогда и не доставал оружие в битвах, он все же следил, чтобы оно оставалось острым.

Глаза Нижнего распахнулись. Клевер вытащил меч, и Нижнего шатнуло вперед, его изувеченная лодыжка подвернулась, и он упал на одно колено. Он со свистом втянул в себя воздух.

– Я думал…

– Всем плевать, что ты думал.

И Клевер одним хлестким ударом снес с него голову. Она отскочила от земли и покатилась вниз по склону, туда, где остатки Кальдеровых телохранителей уже бросали оружие. Тело шмякнулось набок, хлынул обильный поток крови, вид которой, без сомнения, доставил бы Йонасу Крутое Поле большое удовольствие.

Кальдер поднял брови:

– Так ты все-таки еще способен драться!

– Я стараюсь не афишировать этот факт. – Клевер повернул голову и снова сплюнул кровь. – Не то сразу найдется куча людей, которым захочется попробовать тебя убить.

* * *

Рикке стояла перед воротами Карлеона, тихо потирая свою испачканную кровью руку и хмуро разглядывая искалеченный труп Стура Сумрака. Никто другой не обращал на него большого внимания. В конце концов, на нем совершенно нечем было поживиться.

Ей часто доводилось слышать, что нет зрелища слаще, чем мертвый враг. Обычно это говорили люди, которые в жизни не имели врагов и, тем более, их не убивали. Если по правде, она не чувствовала удовлетворения, глядя на Большого Волка, вернувшегося в грязь. Но не чувствовала и сожалений. Это надо было сделать. За ее отца. За ее людей. За нее саму. Это следовало сделать давным-давно.

Битва была, более или менее, кончена. Несколько людей еще сражались маленькими группками возле стен, многие бежали, рассеявшись по склонам долины, но в основном воины Кальдера бросали оружие, поднимали руки и становились на колени на изборожденную колеями, истоптанную сапогами, утыканную стрелами землю. Те, кто уже не лежал на ней, конечно, не собираясь подниматься, – а таких было множество.