Словно только на это они и надеялись, только этого и ожидали.

Трясучка аккуратно вытер меч тряпкой. Солнечный свет отблескивал в его металлическом глазу.

– Похоже, ты победила, – сказал он.

Рикке перевела взгляд с пригорка на перепаханное поле битвы, потом на тело Кальдера, лежавшее у ее ног. Она не почувствовала никакого удовлетворения, глядя на него.

Ну, может быть, самую малость.

Часть XIX

Часть XIX

«История повторяется: первый раз в виде трагедии, второй – в виде фарса».

Готовы к битве

Готовы к битве

– Крепче не надо, – выдохнула Савин, стиснув край стола и слыша, как Фрида за ее спиной пыхтит от натуги, зашнуровывая тесемки.

Над камином было намалевано: «Мы сожжем прошлое», а обои были изрублены топором, но в целом, думала Савин, ее тюремная камера могла оказаться гораздо хуже. Это было одно из дворцовых помещений, где какой-нибудь незначительный дворянчик, явившийся с визитом, мог бы тихо стареть, дожидаясь приема у его величества. Еще чуть-чуть, и комнату можно было бы принять за гардеробную светской дамы… Если не считать прутьев, наскоро приделанных к оконным рамам, и ощущения еле сдерживаемого смертельного ужаса.

Ей выдавали хорошую еду и чистое белье. Ей принесли пару ее детских кроваток, в которых Гарод и Арди блаженно посапывали, не подозревая об угрожающей им опасности. Ее снабдили всевозможными мылами и ароматическими маслами, порошками и румянами, париками и платьями, какие только могли понадобиться самой привередливой светской львице для выхода в свет. Ей даже вернули ее старых горничных, Фриду и Метелло, чтобы те помогли ей приготовиться. Это немного напомнило Савин благословенные времена, когда она была леди-губернаторшей, еще до того, как она предала короля, до Великой Перемены. Вот только Лизбит была мертва, а Зури сидела в тюрьме.

Лицо Савин исказилось гримасой при этой мысли. Они пытали людей, подозреваемых в спекуляции мукой, – что же они сделают с предполагаемой колдуньей-людоедкой на службе у Пророка? И Гаруна с Рабиком тоже забрали, а ведь они так преданно ей служили! И вот из-за своей преданности оказались в цепях. Это было безумие! Это было нелепо. Но в нынешнем климате безумие и нелепость могли очень быстро оказаться роковыми.

Савин прикрыла глаза и судорожно вздохнула. Очень скоро ей придется отвечать на обвинения против нее самой, не менее безумные и нелепые, чем те, что предъявлялись Зури и ее братьям, а также на те, что были, увы, более чем правдой. Сперва она должна отстоять себя. Если ее сочтут виновной, она не поможет никому.