— Она обвинила нас всех в том, что чувство самосохранения для нас важнее, чем желание установить истину, — сказал Менчу. — В итоге вся деятельность Братства представилась ей одной большой ложью.

— Как вы на это отреагировали? — поинтересовалась Сэнсоун.

— Надеюсь, что профессионально, — ответил Менчу.

— Однако вы с ней согласны.

— Если бы я был с ней согласен, мне нечего было бы здесь делать, — ответил Менчу. Он сдвинул брови. — Но маленькой — а может, не такой уж и маленькой — частицей души я вижу то же, что видит она.

Он отвернулся от собеседницы. Если она, превозмогая себя, все же согласится с ним, пусть сделает это сама.

Она кивнула.

— Разумеется, я тоже это вижу, — сказала она. — Как может быть иначе? Моя работа — уклоняться, темнить. Напускать туману. Если честно, в этом нет ничего приятного, но это не значит, что я плохо делаю свое дело. А кроме того, я достаточно предана миссии Братства, чтобы использовать в его интересах все свои таланты.

— Такова и моя позиция, — согласился Менчу. — Но наша преданность не безусловна, да?

— Да, — согласилась Сэнсоун. — Для меня безусловна только вера в Господа.

— Отличный ответ, — похвалил Менчу. — Прямо как из учебника.

— Я пишу учебники, — напомнила Сэнсоун.

— Да, — сказал Менчу, — мне это известно. — Он помолчал несколько секунд, давая ей возможность сменить тему. — Я рад был услышать, что иногда ваша работа вам претит. Приятно слышать, что я не единственный в Братстве испытываю подобные чувства.

— А разве может быть иначе?

— Некоторым все нравится.

— В вашем отряде? — уточнила Сэнсоун.

Менчу позволил себе слегка усмехнуться.

— В моем отряде? Иногда я перестаю понимать, как Братство позволяет мне держать их всех вместе, при их-то образе мыслей.

— Потому что они хорошо справляются, — пояснила Сэнсоун.

— Да, но бойцы Первого отряда тоже хорошо справляются и, кроме того, мне кажется, они гордятся своей работой — в отличие от моих коллег.