Совершенно не виноват в гневе своего отчима.

И затем всплыли новые, давно похороненные воспоминания. Дариус вспомнил, как сидел с Хейзаром вскоре после смерти своей матери. Он рассеянно потирал большим пальцем одну из брошек мамы, герцогиня дала ему украшение еще до того, как заболела. С тех пор Дариус держал ее при себе. Заметив вещицу в руках пасынка, Хейзар спросил, где мальчик взял ее, а услышав ответ, отчим прищурился. Тогда Дариус не понял этот взгляд, но теперь…

Это не твоя вина.

«Неужели, – подумал Дариус, – источником ярости отчима стала зависть? Мог ли он ревновать к любви, которую его жена дарила своему единственному сыну?» От осознания, насколько правдива эта догадка, у Дариуса закружилась голова.

– Дариус, – тихий голос Ларкиры прорвался сквозь его хаотичные мысли.

Девушка подалась вперед, чтобы коснуться его, но он отпрянул. Горячее пламя гнева снова наполнило его.

– Удаление шрамов не изменит того, как они туда попали, – сказал он. – И не помешает им вернуться.

Ларкира помолчала, позволяя ему свыкнуться с новой правдой, а затем ответила:

– Возможно, ты прав в отношении первого, но позволь не согласиться со вторым. Как думаешь, зачем еще мне быть здесь и показывать то, что я только что сделала? То, что твой отчим делает с тобой, заставляет тебя…

– Это не имеет значения, – выплюнул Дариус.

– Конечно имеет.

– Не тогда, когда его невозможно остановить.

– Что, если я скажу, что это возможно?

Дариус долго смотрел ей в глаза, наблюдая за отражением пламени, танцующим в этих голубых глубинах.

– Тебя послал Король Воров?

Теперь Ларкира казалась удивленной. Редкое зрелище.

– Прошу прощения?