Боланд чуть повернулся, протягивая руку с подносом Хейзару, тем самым предлагая взять бокал..

– Это ужасно, – сказала Ларкира.

– Все пропало, – добавила Арабесса.

– Мы должны уйти, – ответила Ния.

– На что мы смотрим? – внезапно Долион появился рядом.

– Дворецкий. – Д’Энье жестом указал в сторону мужчины, пока они смотрели, как герцог делает глоток бренди.

– И что с ним? – спросил Долион.

– Он вылил весь эликсир в бренди, которое сейчас пьет мой отчим.

– Зачем ему это делать?

– Полагаю, он думал, там яд, – объяснила Ларкира.

– Потише. – Арабесса толкнула сестру локтем, натянуто улыбаясь любопытным гостям.

– Полагаю, он думал, там яд, – шепотом повторила Ларкира.

Нахмурившись, Дариус недоуменно посмотрел на нее.

– С чего бы ему так думать?

– Жестокость хозяина этого замка слишком долго беспрепятственно господствовала здесь. – Ларкира повторила слова Боланда. – Вероятно, он считает, что это отчим наносил тебе те раны. Он ведь видел, как с годами их становится все больше и больше, верно?

И тут Дариус все понял. Боланд годами помогал ему одеться, он видел этот зверский рисунок из порезов и шрамов, украшавший тело молодого хозяина… и он же молча стоял в стороне, пока Хейзар извергал мерзкие оскорбления в адрес Дариуса, пока это не стало обычным явлением.

«Я ничего не сделал, просто стоял в стороне и позволял вам страдать, мой господин. Теперь я искуплю свою вину».

Присутствие Боланда всегда дарило Дариусу чувство комфорта. Даже если он не мог предотвратить появление порезов, он помог Дариусу оставаться сильным, молчаливым, надежный спутник в его одинокой жизни. Грудь Дариуса сдавило при мысли о том, каково, должно быть, было старику наблюдать за всем этим. Как неотступно преследовали его воспоминания и чувство вины, раз он почувствовал необходимость пойти на такой шаг.

– Преданный глупец, – пробормотал Дариус, снова взглянув на дворецкого.

– Что ж… – Долион почесал бороду. – Похоже, как это обычно и бывает, все случилось за те полводопада песка, что я отсутствовал.