– Отпусти.

– Не знаю, сто́ит ли. – Он лениво чертил большим пальцем круги на внутренней стороне моего запястья. – Кто-то очень рассердится, если ты ударишь меня и я залью кровью постель.

– Ты всегда можешь сам за собой прибрать.

– Получить удар кинжалом, а потом смывать собственную кровь? Есть в этой идее что-то в корне неправильное.

Я дернула руку, но она оставалась пришпиленной к кровати.

– Есть что-то в корне неправильное в том, что ты находишься здесь! Как ты вообще вошел? Я заперла дверь.

– Правда?

– Я… – Я вздохнула. – Ключ. У тебя есть ключ.

– Возможно. – Он наклонил голову. – Ты плакала?

– Что? Нет, – солгала я.

– А почему у тебя глаза опухшие?

– Наверное, потому что я устала. Я спала, а ты меня разбудил.

– Я хотел вернуться раньше… Похоже, я всегда хочу вернуться раньше. – Кажется, он принял мой ответ. – Особенно когда на тебе что-то такое интересное.

Во сне одеяло сползло до пояса, открыв низкий вырез ночной рубашки. По моей шее и груди растекся жар.

– Это была единственная вещь, которую можно было надеть, не считая халата.

– Мне нравится.

Он подвинулся, очевидно, усаживаясь поудобнее, и потрогал бретельку свободной рукой.

– Какие смешные тоненькие бретельки. Они мне нравятся.

Я оттолкнула его руку.

– Отпусти. Я не собираюсь бить тебя кинжалом.