Мне тоже. Но у нас разные понятия о том, что такое «по-настоящему».

С колотящимся сердцем я наклонила голову обратно и, коснувшись губами его губ, произнесла:

– Поскольку ты скоро будешь дома, уверена, там найдутся постели, которые ты можешь навестить, не притворяясь. Наверное, их немало. Но ты всегда можешь начать с постели Джианны.

Кастил замер, его рука застыла на внутренней поверхности моего бедра. Он поднял голову.

– Ты не можешь говорить это серьезно.

– Похоже, что я дразнюсь?

Он скатился с меня, и я спохватилась прежде, чем совершить неразумную глупость, остановив его. Я села, сжимая кинжал, а он ушел с кровати так быстро, словно его на ней и не было.

По венам растеклась горечь, и я закрыла глаза. Я добилась чего хотела – его больше нет на кровати. Почему я не чувствую облегчения?

– Не могу поверить, что ты это сказала.

Я удивленно распахнула глаза.

– Не можешь поверить?

Кастил тенью маячил за пологом.

– Проклятье, нет.

Поползла по одеялу и сдвинула полог в сторону, чуть не свалившись с кровати. По шее Кастила текла тонкая струйка крови, хотя ранка уже зажила.

Я встала и вонзила кинжал в тумбочку, поскольку существовала большая вероятность, что я пущу его в ход. Особенно когда я повернулась к Кастилу и поймала внимательный взгляд, медленно путешествующий от моих босых ног вверх по голой коже, до подола, а потом по низкому вырезу ночной рубашки. Полыхающие янтарные глаза встретились с моими.

Я стиснула зубы.

– Кастил, ты обручен с другой.

– Разве ты не слышала? Я весьма ясно сказал, что не давал никаких клятв.

– Я слушала очень внимательно.

– Видимо, недостаточно внимательно. – Он сузил глаза, уставившись на меня. – Знаешь, я рад, что ты затеяла этот разговор. Я мгновенно забыл, что нам нужно обсудить кое-что еще. Ты что, правда считаешь, что я обручен с другой?