В коридорах было тихо и безлюдно. Словно все куда-то разом подевались. Осознание того факта, что со стратами на юг ушло и множество защитников крепости, пришло довольно быстро. Но сейчас это все было неважно.

Я схватила кувшин и побежала наверх. Дыхание сбивалось, а ноги налились свинцом. Губами я на ходу припала к горлышку, делая несколько больших глотков, лишь бы избавиться от привкуса рвоты на языке. Алкоголь обжигал, спускаясь по пищеводу, и грел, оказавшись в желудке. Становилось легко, комфортно.

Вот я уже добежала до лестницы наверх. Припорошенные снежком ступени, тяжелая шкура на входе. В комнате горит тусклым огоньком масляная лампа. И вдруг чьи-то тонкие, нежные руки обняли меня за талию, легли поверх моих рук, сжимающих кувшин с брагой.

— Тише... — успокаивающе прошептала Кира.

Она мягко взяла из моих рук кувшин. Сил сопротивляться совсем не было.

Ведомая ею, я легла на мягкую шкуру. Кира нежно, насколько это возможно аккуратно приподняла мою голову и положила себе на колени.

— Кира, я...

— Тише, тише... — продолжала шептать она, поглаживая меня и зарываясь пальцами в волосы.

— Я всех подвела... — слезы наворачивались на глаза, но сестренка смахнула их большим пальцем.

— Ты никого не подвела, — улыбнулась она. — Мы все тебя любим и ценим. И Варс, и Снорри... И я.

Становилось спокойно. Эмоции утихали, оставалась лишь незримая энтропия, заполоняющая голову, да нежный голос Киры и касания ее рук.

— А помнишь... — прошептала она. — Как ты нашла меня? Тогда, у полей. Твой отец хотел огреть меня палкой за воровство, а ты закрыла меня собой.

Я молчала. Все-равно отвечать было нечего — я помнила и этот, и любой из дней, проведенных с ней.

— А потом ночью ты вынесла мне огромную жареную рыбину... Ты правда тогда легла спать голодной?

— Кир...

— А когда сосед прогнать меня хотел, помнишь? Я тогда спала в хлеву, а он на меня кричал, кричал... А ты на него чем-то посыпала, что он потом целый день чесался, до крови все расчесал.

Ее тонкие, холодные пальцы, нежно массировали кожу под волосами. Иногда касались моего уха, блуждали вокруг него и едва ощутимо касались кончика и мочки. Плавно, незаметно, ее ласка переходила все ниже, на мои щеки, шею.

— Как тебя можно не любить, Майя? — ласково улыбнулась она. — Потому я и оставила тебя... Я хотела чтобы ты стала сильной, чтобы с тобой ничего не случилось, если меня не будет рядом.

"Она лжет", — раздался в голове слабый, едва различимый голос Димы.

Плевать.