– Если тебе понравится?

– Да. Я не остаюсь там, где мне не нравится.

Клейборн кивнула, словно только это было единственное из сказанного, что имело смысл, и Зо нарочито серьезным тоном, как если бы обращалась к ребенку, добавила:

– Там много камней.

– Да, да.

Долгая пауза. Зо изучала лицо на экране. Худое и сморщенное, как у Расселла, только почти все морщины тянулись вертикально. Лицо, будто высеченное из дерева. Наконец она ответила:

– Я подумаю над этим.

– Вам следует пробовать новое, – заметила Зо.

– Что?

– Вы меня слышали.

– Это Сакс тебе сказал?

– Нет, я спрашивала о вас у Джеки.

– Я подумаю над этим, – повторила она и оборвала связь.

«Ну и ладно», – подумала Зо. Она все же попыталась и теперь чувствовала себя благородной, хотя и остался неприятный осадок. Эти иссеи как-то умели затягивать других в свою реальность, и еще они все были сумасшедшими.

И непредсказуемыми: на следующий день Клейборн ей перезвонила и сказала, что согласна лететь.

При личной встрече Энн Клейборн оказалась такой же сморщенной и высушенной на солнце, как и Расселл, но еще более молчаливой и странной: желчной, неразговорчивой, склонной к кратковременным вспышкам раздражительности. Она пришла в последнюю минуту перед отбытием с одним только ранцем и узкой наручной консолью, одной из новейших моделей. Ее кожа была орехово-коричневой, в жировиках, бородавках и шрамах в местах удаления различных воспалений. Долгая жизнь, проведенная на природе, в том числе в ранние годы, когда имелось сильное ультрафиолетовое излучение… Короче говоря, она хорошенько поджарилась. Она спеклась, как сказали бы в Эхо. Серые глаза, тонкий, как у ящерицы, рот, полоски от уголков рта до ноздрей, как глубокие засечки, сделанные топором. Суровее этого лица не могло быть ничего.

Неделю, что они летели на Юпитер, Энн провела в маленьком судовом парке, прогуливаясь меж деревьев. Зо предпочитала сидеть в обеденном зале или в большом обзорном пузыре, где по вечерам собиралась немногочисленная группа людей, чтобы принимать пандорф, играть в го, курить опиум и смотреть на звезды. Энн она видела редко.

Они пронеслись мимо пояса астероидов, слегка вне плоскости эклиптики, оставив позади несколько выдолбленных малых миров, хотя, может, это были всего лишь шахты: каменные картофелины, которые возникали на экранах, могли быть как грубыми оболочками типа закрытых шахт, так и красивыми благоустроенными городами. Это могли быть анархические и опасные миры либо миры, населенные религиозными группами или болезненно миролюбивыми утопистами. Существование множества систем, пребывающих в полуанархическом состоянии, заставило Зо усомниться в планах Джеки, предполагавшей создать союз внешних спутников под покровительством Марса. Зо казалось, что пояс астероидов мог служить моделью того, во что когда-нибудь превратится политическое устройство всей Солнечной системы. Но Джеки считала иначе: она говорила, что пояс таков, каков он есть, – поскольку имеет исключительное положение, представляя собой широкую полосу вокруг Солнца. Внешние спутники, с другой стороны, собирались в группы вокруг газовых гигантов и поэтому определенно должны были учредить лиги. К тому же они были настолько крупными по сравнению с астероидами, что их выбор, с кем заключать союз во внутренней системе, мог повлиять на расстановку сил.