Днем они пекут пирожные. Расставляют их на подставке для торта: пастельно-розовые, желтые, голубые. Прямо как с картинки из книжки со сказками.

Когда она говорит с Аланом, ее планшет – как волшебная лампа, и он появляется, словно джинн. Бестелесный и все-таки настоящий: она видит его не юношей, каким он был, но молодым мужчиной, каким он мог бы быть. Мужчиной, каким все еще может стать. Все еще золотистым, все еще сияющим, с веером морщинок в углах глаз и пятном синевы под ними. Его челюсть немного расслабилась, стала немного тяжелее.

Она скоро увидит его. Не сегодня, не завтра, но, возможно, послезавтра.

Они разговаривают несколько часов, или им так кажется.

* * *

Три сказки на ночь, а Элла не хочет спать.

– Нет, не конец, давай придумаем продолжение, – говорит она. Сморщив носик, она закрывает глаза. Ей очень нравилась эта игра. Кто бы мог подумать!

В бокале Кэсси отражается вечернее солнце. Цветы на зонтичном растении увядают, их лучшее время прошло.

– И как долго это будет продолжаться?

Кэсси переворачивается на другой бок и глубже забирается под одеяло. Она с радостью подождет, говорит она ему. Пусть не сегодня, не завтра. В конце концов, она так долго ждала.

– По-моему, мы должны отвезти ее в больницу…

В больницу, сейчас? Алан готов к встрече с ней? Она открывает глаза. В комнате никого нет. Листья-тени танцуют на потолке.

Сегодня утром звуки завтрака внизу приглушены, словно стараются не разбудить ее. В голове единственная мысль – об апельсиновом соке: ей вдруг страшно хочется пить, будто уже несколько дней во рту не было ни капли воды.

Джинсы. Футболка. Надпись вверх ногами: «счастливая вечная жизнь».