Он был прав. Дороги туда я не запомнил. Помню большой зал, много людей, красный бархат кругом (рукам приятно). Называют мою фамилию, я выхожу на сцену. Дедок в очках, с козлиной бородкой, вручает мне красную коробочку, бумажки, жмёт руку, что-то говорит, улыбается. Вспышки, я дёргаюсь, всё порчу – это меня фотографировали, громко докладываю, что служу народу, сажусь на место.

Маленько очнулся я на банкете. Полно военных всех родов войск. Я беседую с танкистом, часто посматривающим на свою грудь, вернее на золотую звёздочку на ней. Так о чём он?

– Приём танковых засад ограниченно применим. Только при возможности манёвра и превосходстве в разведке.

– И чистом небе, – согласился я, – в смысле от самолётов противника. Думаю, отвратная погода надолго станет любимой пехотой и танкистами с обеих сторон фронта.

– Хорошо сказал! – танкист хлопнул меня по плечу. – Хотя мой комиссар бы мне за такие слова все мозги бы прополоскал.

– Смотреть правде в глаза – тяжело. Обманывать себя и людей – преступно.

– Это факт! А ты мне нравишься. Я – Катуков.

– Катуков? – я усмехнулся, он обиделся. – Вы, товарищ полковник, уже легенда. Быть вам маршалом.

– Если не сгорю. Или болванку в лоб не словлю. Хотя танки сейчас не чета тем, с чем я начинал! Еду дивизию формировать.

– Тебе предложат сделать дивизию смешанного состава, – наклонившись к его уху, сказал я, – ты брыкайся, как можешь. Требуй «тридцатьчетвёрок», тебя сам поддержит.

Катуков отстранился от меня, как от ядовитой змеи.

– А ты так не считаешь? – спросил я его.

– Именно так. Но откуда ты знаешь?

– Ты об этом кричишь на каждом углу. КВ тебе слишком тяжелы, лёгкие танки считаешь бесполезными. Не говорил?

Катуков малость струхнул, хотя старался держать себя в руках. Я опять наклонился к нему:

– Немец скоро выпустит на фронт ПТО калибра пятьдесят и семьдесят пять миллиметров. Им броня КВ, не то что Т-34 – фольга. К лету твои танки перестанут быть неуязвимыми, нахрапом не возьмёшь. На четвёртые «панцеры» они поставили длинноствольную 75-мм пушку, на «ПЗ-три» – 50 мм. Преимущества в огне у тебя тоже не станет. Воюй умением. У тебя преимущество в манёвре до конца войны сохранится. Они так и не смогут делать танки настолько же подвижными, как наши.

Катуков прищурился, глядя на меня. Я сказал ему:

– Ты меня никогда не видел, я тебе этих данных разведки не говорил, понял?

– Но ведь сказал. А сдам тебя?

– Кому? НКВД? Своим? Ну, впаяют выговор, – я усмехнулся.