– Этот человек в школе преподавал? – удивился Кельш.
– Ага. Более того, так было написано в учебнике. А его утвердили в министерстве, в Москве. И это была позиция нашего правительства. Подобное дерьмо лилось со страниц газет, с радио, телевизора – отовсюду. Твоя позиция какая была бы?
– А куда смотрели органы?
– Какие? Внутренние? Печень-почки? Не смеши. С них всё и началось. Они первыми переродились. Наверное, все настоящие чекисты до конца войны в земле оказались.
– Понятно. Об этом мы подробнее поговорим. Тогда мне не понятно, как ты смог так грамотно воевать, если даже в армии не был?
– Не знаю. Делал то, что считал необходимым. То, что считал наиболее разумным и правильным. Ха, знал бы ты, что там у нас была за армия! Армия превратилась в один большой агрегат для производства жизненных благ для комсостава. За два года ребята, что вернулись, не были ни на одних учениях, по два раза за два года стреляли из стрелкового оружия, зато научились великолепно переносить побои. Драться не умели, а вот сносить побои – умели. Мозги им за два года отшибали напрочь. Тогда я думал, что в этой армии делать нечего.
– А сейчас?
– Сейчас… Сейчас я здесь. И здесь другая страна, другое государство, но народ всё одно мой. И большевики в меня вселяют надежду, за это стоит бороться. Я знаю, многим здесь большевики отдавили причиндалы, многие обижены. Они альтернативы не видели. Не знают хищного оскала капитализма.
– Об этом мы поговорим позднее и подробнее. О себе расскажи.
– Что? Женат. Был. Я же там погиб нелепо. Очнулся – я Кузьмин. Сын у меня там остался один с мамкой. Десять лет. Люблю их очень. Скучаю.
– Какие они?
– На, смотри.
– Это они? Это же фотография семьи Голума.
– Это они. Голум – это я. Я, каким мог бы стать, но не стал.
– Голум – это ты? Ты сам себя пристрелил?
Я не ответил. Отобрал у него фотографию, спрятал, лёг, накрылся с головой.
– До завтра, товарищ Шаман. Это теперь твой псевдоним. Теперь ты ведущий специалист нашей аналитической группы. По легенде, ты смог переселить своё сознание в человека двухтысячного года и узнал много секретных сведений.
– Угу, – ответил я.
Кельш ушёл.