Люсьен неспешно ехал рядом с охотничьей коляской его величества. В такой прекрасный день забывались все огорчения и заботы, подобно тому как исчезали обыкновенные в Версале сырость и зловоние, стоило повеять легкому ветерку. Зели гарцевала, грациозно выгибая серую в яблоках шею и помахивая пышным черным хвостом. Верховая езда, приятное физическое упражнение, избавила Люсьена от боли в спине. В последнее время он поневоле привык к малоподвижному образу жизни придворного и слишком редко занимался любовью. Мадемуазель Будущая (Люсьен прекрасно знал, какие прозвища получали его возлюбленные в свете) не спешила превращаться в мадемуазель Настоящую, а это было для Люсьена внове.

«Однако ты не слишком-то добиваешься ее благосклонности», — сказал себе Люсьен.

К собственному удивлению, Люсьен обнаружил, что его интерес к мадемуазель д’Арманьяк угас, не успев как следует разгореться. Она была очень хороша собой, но ее разговор начисто лишен оригинальности. Она умело флиртовала, и этим он наслаждался. Она уже успела разболтать, будто стала его любовницей, а это было дерзостью, по крайней мере по отношению к Жюльетт, да к тому же и не соответствовало действительности. Люсьен по-своему хранил верность своим возлюбленным и никогда их не сочетал.

Коляска его величества проехала меж рядами придворных, приветствовавших монарха. Общество, которое собралось нынче на охоту, намного превосходило обычное, так как включало и приглашенных гостей. Его величество пожелал порадовать гостей невиданной охотой и настрелять довольно дичи для обильного пира, способного удивить его двор и все собравшееся общество.

Форейторы пустили упряжных лошадей рысью; четверка ступила на широкую, поросшую травой дорожку, которая вела к Версальскому лесу. Издалека донеслась барабанная дробь, затрубил рог, вызывая гончих. Вскрикнул ловчий кречет, плавно и мощно забив крыльями. Он уселся на перчатку сокольничего, царапая когтями толстую кожу.

Коляска поравнялась с семейством и домочадцами месье. Он обнажил голову, а его друг Лоррен поклонился со всем возможным смирением и почтительностью. Старательно не замечая мадам де Ментенон, мадам глядела на его величество с мечтательной восторженностью во взоре. Люсьен притронулся к полям шляпы, приветствуя мадемуазель де ла Круа, и тут Шартр ущипнул ее пониже спины и насмешливо ухмыльнулся.

Шартру удалось шокировать даже Люсьена, известного своей невозмутимостью. Его величество, к счастью, ничего не заметил. Мадемуазель де ла Круа, хотя и вздрогнула от неожиданности, не потеряла присутствия духа и не сдвинулась с места, удержав лошадь и не дав ей понести, вырвавшись наперерез четверке его величества. Вместо этого она как следует шлепнула Шартра по пальцам, и он поспешно отдернул руку.