– Да благословит тебя пресветлая Двуликая Мать, – он перекрестил руки на груди и чего-то ждал.

Я стояла и тоже ждала.

– Ты должна ответить: «Благодарю, отец», – недовольно буркнул он.

– Благодарю, отец, – повторила я, сложив руки, как жрец.

– Готовься, – распорядился он и вышел.

Боже мой, во что я вляпалась? Как я дошла до этого? Ведь я всего лишь хотела получить долю сексуального удовлетворения во сне. Зачем мне вообще потребовался этот чертов красавчик? Лежал себе на кровати, бесхозный и неприкаянный, и пусть бы себе лежал! Неужели это такой тяжкий грех, чтобы я прошла через всё это?

Я плюхнулась на проклятую кровать, которая затащила меня сюда из моего привычного и безопасного мира, и разревелась.

Истерика забрала у меня все силы, и я погрузилась в тревожную дрёму. А потом внезапно, вдруг, подскочила, словно меня пнул кто-то.

Боже, я же уснула с заплаканными глазами! У меня же сейчас глаза уже, чем у родонцев! И нос распухший. Я помчалась в ванную и сделала ледяной компресс из королевского полотенца. Как бы ни развивались события, женщина всегда должна выглядеть на все сто.

Особенно, когда ей предстоит дать бой судьбе.

Когда минут через пятнадцать за мной зашли, я была уже в полной боеготовности. Платье, к счастью, не помялось. Волосы я расчесала заново, и они лежали на моих плечах послушными золотистыми волнами.

На улице меня ждали открытая повозка и жрец в ней.

Никто не подал мне руку, чтобы помочь подняться. И вообще, все сторонились меня, как прокаженной.

Я могла их понять.

Вообще вся эта история очень напоминала историю Жанны Д’Арк. О том, чем кончают великие герои, я старалась не думать. И о том, какой ритуал раскопали мои «сожители», тоже. Как бы не оказались они «сожжителями»… Ну, чисто по аналогии с Орлеанской девой.

Жрец велел мне сесть у края повозки, возница тронул лошадей, и мы поехали.

Примерно так мне представлялась поездка осужденных на казнь. Простоволосые, в рубище, на телегах для всеобщего обозрения. Руки у них обычно еще связаны.

Только кто же мне осмелится руки-то связать?

Теплый летний ветерок шевелил волосы. Из открытой повозки мир виделся совсем не таким, как из крытой кареты. И небо было синее, и солнце приветливее, и зелень лугов сочнее. В воздухе пахло медом. Где-то в вышине звинькали и тренькали птички. Было так спокойно и умиротворяюще. Даже стук подков и бренчание доспехов верховых стражников не могли нарушить гармонии.

Повозка встала.