– Прямо?

– Ну… не отводишь глаза.

– Хочешь, чтобы отводил?

– Тебя не пугает… это?

Она коснулась своей щеки. Рей повел плечом:

– У вас тут такой жесткий стандарт… Мы не такие. Рождаемся не такими, и операции, честно говоря, делают нечасто. Всякое, конечно, бывает, но у нас это не принято.

Он не должен был говорить о кааритах, о том, какие они. Кудрявая вгляделась в его лицо.

– Ну и что, правда урод? – усмехнулся Рей.

Кудрявая улыбнулась в ответ:

– Красивым я тебя не назову. Уж прости.

– Так. А «но» будет?

Кудрявая шевельнулась – едва заметно, будто вздрогнула, но Рей наклонился и, не дав ей отпрянуть, накрыл ее губы своими.

В животе так и ухнуло. Кудрявая была такой маленькой в его руках, что хотелось обнять ее всю – укрыть, защитить, спрятать. Эти ее слезы – не те капризы, которых он насмотрелся дома от предыдущих девушек, они были такими искренними, такими прямодушными, что Рей совсем потерялся.

Как так вышло, что он целует девчонку, с которой познакомился только утром, и ему кажется, что естественнее этих поцелуев нет ничего во всей Бездне? Почему она – такая странная, такая чуждая – кажется ему такой близкой?

Нет, Ица здесь ни при чем. И ее украденное лицо тоже. Просто от этого утра кружит голову. Просто кудрявая все равно ничего не знает про кааритов. Просто все это плохо кончится, и этот поцелуй, – возможно, последний перед тем, как его отправят в Бастион.

– Прошу простить, хозяйка…

Кудрявая оттолкнула Рея.

– Я забыла… Совсем забыла про карту! – прошептала она.

– Вынужден вас предупредить, – снова зазвучал бесплотный голос. – К вам направили несколько представителей гвардии охраны правопорядка… Моя задача – проинформировать вас и убедиться, что в случае оказания сопротивления…