Отец фыркнул:

– Чего-то стоишь? Тем, что распотрошил священное Древо? И ради чего, Рей?

– Я хотел довести до ума свой проект, отец. Свой собственный. Я назвал ее Ицей.

– Да, я уже видел у наблюдателей твою бедовую девочку. Ну и зачем ты слепил такую нечисть?

Голос отца дрогнул. Рей распрямился еще сильнее.

– Я не собирался создавать «нечисть», как ты выразился. Я хотел сделать идеального человека. Разумного, полноценного человека с сознанием, не уступающим кааритскому. Человека с чистой, свежей кровью.

– С… чем?

– Я все знаю, отец. Знаю про «Генофонд». Знаю, что вы делаете. Ты ведь и маму забрал из Зоны отчуждения?

Отец наклонил голову:

– Я… забрал твою маму… откуда?

– С какого-то отчужденного острова. Это правда, отец? Вы так и делаете? Латаете дыры таким вот бесчеловечным способом? Собираете свежие гены по всей Бездне и держите этих людей, как дроков, в загонах? Только маму ты, спасибо тебе большое, взял в дом. Приютил.

Отец шумно выдохнул. Голограмма пошла мелкими трещинками.

– Не смей говорить такого о своей матери. – Голос отца был хриплым. – Я понятия не имею, откуда ты взял эту ересь, но твоя мать не была низшей.

Рей переступил с ноги на ногу.

– Нет? Тогда почему…

– Не представляю, как ты такое придумал… – Глаза отца были чернее Бездны. – Твоя мать была такой же каариткой, как и мы с тобой.

– Но как же…

– Как же что?

– Она была такой… другой! Она… Ты ей совсем не подходил, отец… – выдохнул Рей и осекся. – И вы же… Я слышал! Вы же говорили о «Генофонде»…

Отец смотрел на него так, что Рей понял: кажется, все, что он подслушал в детстве, смешалось в его голове. А мамино изображение на той карточке нисколько не волшебное, не небесное и не возвышенное. Просто Рей ее слишком сильно любил, вот она и казалась ему особой.