Комната снова содрогнулась. Долгорукая, фыркнув, назвала альфариев «упертыми наглецами».

— Потом в наше уютное гнёздышко ворвались лояльные Хозяину солдаты и «освободили» меня. Когда представилась возможность, я их за это убила. Они стали первыми жертвами моих испытаний.

— Как ты вообще стала получать удовольствие от мучений людей? — наконец-то спросил Сергей — Если, по твоим словам, регулярные изнасилования были для тебя только в радость.

Долгорукая даже не раздумывала над ответом.

— Это всё началось в детстве, когда я впервые от страха раздавила ногой большого таракана. Я видела, как он превратился в лепёшку. Затем я утопила своего кота и свалила на служанку. После чего её больше не видела. Мне начала нравится власть над чужой жизнью, над возможностью её ломать. Конечно, если бы я осталась у моего телохранителя на цепи, то больше мне бы ничего и не нужно было. Но раз уж его убили, а никто из моих рабов-болванчиков не смог его заменить, то я буду радоваться жизни по-другому.

Секс со своим насильником, либо массовые убийства — две вещи, приносящие радость. Нигде, даже в пустынях Аравийского полуострова среди культистов Кровавого Владыки, Сергей не встречал такую квинтэссенцию извращённого гедонизма, тяги к насилию и фатализма. Всё это умещалось в одной женщине. Сергей всегда считал, что никто на этой Земле не рождается злым. Все черты характера являются приобретёнными в течении взросления, воспитания и опыта. Но эта женщина убеждала его, что к её деятельности не причастны трагедии прошлого. И Сергей ей верил. Старуха говорила искренне, в этом он был уверен. Она не плакалась о своей трагичной судьбе, которая озлобила её на мир. Она родилась с чёрной душой.

— Почему ты мне всё это говоришь?

— Наверное потому что я никогда, как это принято называть? Не «изливала душу». Не подумай лишнего. Я не исповедуюсь, для этого есть священники. Я ни капли не раскаиваюсь в содеянном. Единственное, о чём я сожалею, так это о том, что была вынуждена лицемерить. Демонстрировать свою покорность Хозяину, а Старой Знати — лояльность идее элитарности. Повторюсь, для меня все эти аристократы — такие же куски мяса.

Помещение вновь тряхнуло, на сей раз сильнее. Долгорукая выругалась матом, как обычная простолюдинка.

— Вот же настырные, — сказала она, снова включив экран и проверяя состояние замка — Прорвались через три уровня обороны, ну ничего. На пятом столкнуться сразу с тремя троготами, которых я заковала броню. Посмотрим, как быстро они справятся.

Сергей теперь находился в смеси удивления и облегчения. Старуха не собиралась его убивать или хоронить вместе с собой.