Вокруг Гориора мгновенно возникло исполинское рубиновое кольцо такой мощи и яркости, что Правитель закричал от боли в глазах. Оружие выпало из его рук.

Корсар стоял рядом и странно улыбался.

— Что ж, теперь ты не скажешь, будто я рассказывал сказки. Узнай хотя бы на прощанье, что ты пренебрег чудесной тропинкой в бессмертие. Мне жаль тебя, Кареос, бывший побратим…

— Проклятый! Проклятый! — яростно орал Правитель, ползая под стеной. — Ты убьешь меня? Так убивай же! Чего ждешь? Твое торжество?

— Я не убью тебя, — вздохнул Гориор, направляясь к своему аппарату. — Тебя невозможно убить. Что я уничтожу? Подобие человека. Суть останется. Вместо тебя родятся новые правители, тираны и насильники. Живи и захлебывайся в злобе.

Прощай!

И вот вспыхивают дюзы квантолета, и Кареос остается одиноким в Башне Молчания, а малиновая звездочка тает в ночном небе, среди равнодушных, насмешливых звезд.

— Я не оставлю тебя в покое, — захлебывался от ненависти Правитель, угрожающе потрясая кулаком. — Я найду тебя в проклятом небе, в преступном логове!..

Глухо шумело море, тонко посвистывал ветерок в пустынных переходах башни, а небо не отвечало на угрозы Кареоса.

Только на рассвете охрана Всепланетного Совета, озабоченная долгим отсутствием Правителя, нашла его в Башне Молчания. Посланцы не узнали Правителя Ораны. Он отправился из своей резиденции энергичным и моложавым, а теперь перед ними сидел на лестнице, глядя в морскую даль, пожилой человек с темным невидящим взором…

Река музыки несла Гледис. Куда, зачем? — не надо было спрашивать. Она сама была сущностью напряженного течения, творила дивные аккорды мелодии. Не было конкретной памяти о личности, о прошлом, о фактах или событиях. Долго так продолжалось или нет — кто мог поведать? Само время слилось с естеством музыки, с сердцем Гледис. Но постепенно музыка угасала, отошла в беспредельность.

Воцарилась глубокая чарующая тишина. И в ней — шелест крыльев. Или шепот ветра?

А быть может, шум ветвей на весеннем дереве?

Она открыла глаза. И сразу же встретила взгляд — нежный, опечаленный и радостный, будто предрассветное небо на Оране. Кто это? Кто это — родной и желанный? А она — кто?

— Гледис, — послышался вздох.

Гледис. Так ее зовут. Гледис? Неужели она жива?

В памяти обрушилась лавина прошлого. Кареос. Башня Молчания. Темный провал и падение в небытие. Печаль в несказанном одиночестве. Беспощадный взгляд Правителя. Что же с нею случилось?

— Гледис!

Она протянула руки навстречу зову, отдала их в горячие ладони.