Григор и Василий, одетые в монашеские рясы, вышли из машины, быстро шмыгнули в калитку Ботанического сада. Люди, коих в этот вечер не пускали в сад, перебрасывались репликами, смеялись.

— Неужто до сих пор монахи тут живут?

— Оставьте людей в покое. Это артисты!

— А, наверное, кино снимают! Какие-то аппараты странные поставили вокруг.

— И милиция охраняет. Окружили весь сад!

— Важнецкий, наверное, фильм!

— Исторический!

Григор краем уха слышал все эти слова, реплики, но они уже скользили по сознанию, не затрагивая чувств. Руководитель эксперимента провел их в заросли сирени, остановился на пятачке голой земли среди цветов.

— Вот здесь стойте. Сюда и вернетесь. Сверим хронометры. Так, Все отлично. Через пять минут — начало. Ну, счастливо! До свидания!

Он исчез. Над землею плыл вечер. В небе мерцал узкий серп Луны. Григор взглянул на него, вздохнул. Неужели правда? Неужели свершится?

Василий прикоснулся к его руке, отозвался дрожащим голосом:

— А что, если не выйдет?

— Тихо, Василий Иванович, — застывшими губами прошептал Григор.

Между деревьями видно было колокольню Лавры в ореоле электрических огней, на ее вершине мерцали навигационные красные маяки. В небе появился самолет, замигал разноцветными информерами. Где-то внизу, на Днепре, сигналили теплоходы.

Внезапно что-то случилось. Неуловимое. Почти неощутимое. Голубая волна прокатилась над ними. Василий воскликнул:

— Григор! Лавра!

— Что?

— Пропала!

Григор взглянул на фосфорические стрелки циферблата.

— Не пропала, Василий Иванович! — прошептал он. — Электричество исчезло. Мы уже там…