— Громовица? — еле владея собою, переспросила Галя. — Почему ты меня так назвала? Григор называл меня таким именем. Будто бы там, в его видении, я была Громовицей…

— А он? Как он видел себя? Кем?

— Меркурий. Космоследователь…

— Меркурий! — радостно воскликнула Мария. — Все так. Не может быть случайности.

Он же любил тебя там. Вспомни, вспомни!

— Будто в тумане все, — устало ответила девушка, прижимаясь к груди монахини. — Только ощущаю — родная ты.

— Я — Юлиана, — сквозь слезы промолвила Мария. — Уже давно вспомнила. Еще в детстве бредила Голубым Светилом. Жила какой-то двойной жизнью. Родители боялись, приглашали всяких врачей. Я ощущала себя в вечной темнице, под надзором. Устремлялась к волшебным мирам, звала друзей, умоляла, чтобы они пришли, откликнулись. Я мечтала о полете между звездами, читала сказки, легенды, фантастические рассказы. Но все было напрасно. Тупое окружение, насмешливые взгляды. Я ушла в народ, работала учительницей в богатых семьях. Меня побаивались, потому что я рассказывала детям о далеких, чудесных мирах. Родители разыскали меня. Затем — монастырь. Так велели врачи. Монастырь, или желтый дом.

Меня считали сумасшедшей, бесноватой. О тебе тоже так велено говорить…

— Кем… велено?

— Матушкою Агафией. Она всех предупредила. Не обращать внимания на то, что ты будешь рассказывать. О подруга моя! Нас закрыли в страшный капкан!

— Неужели нельзя вернуться? — простонала Галя.

— Из тюрьмы можно уйти, из монастыря можно бежать, но из капкана времени? Куда?

Мы бессильны. Друзья наши разбросаны в иных годах и веках. А Ягу и Ариман имеют страшную силу!

— Зачем мы им?

— Неужели не вспомнила? Зачем мы ушли сюда? Разве твой любимый не говорил?

— Рассказывал. Но я думала — сказка.

— Да. Страшная сказка. Но не печалься, сестра. Держись меня. Нельзя терять надежды.

— Иное время, — склонила Галя голову на руки. — Сон, бред… Я умру от тоски.

Любимый там, за хребтом времени. Чем, как преодолеть чудовищную бездну?