– Сорок три дня назад.

– Да будет это для тебя уроком. Итак, начнем. «Предсмертная песнь байстрюка».

– Так вот, – деловито добавил он, – подпиши «Луиза М. Олкотт» и отошли в журнал «Сплоченная семья».

– Начальник, вы что, и вправду думаете, что это и есть «коммерческий материал»?

– А? Ничего, позднее этот стишок хоть чего-нибудь да будет стоить; положи его в архив, поможет моему литературному душеприказчику оплатить счет за похороны. Такова уж судьба всех истинных творцов – их лучшие работы входят в цену, когда автор не может уже этим воспользоваться. Литературная жизнь… Дрек! В ней главное – гладить всех по шерстке.

– Бедняжка Джубал! Никто его не гладит, вот ему и приходится переходить на самообслуживание.

– Все сарказмики. А чтобы работать, так на это вас нет.

– Это не сарказм, начальник. Лишь носящий туфлю знает, где она жмет.

– Тысяча извинений. Ладно, вот тебе коммерческий материал. Название: «Посошок на дорожку».

Припев:

– Джубал, – забеспокоилась Энн, – у тебя что, несварение желудка?

– Перманентно.

– Это что, тоже для архива?

– Че-го? Это для «Нью-Йоркера». Под обычным псевдонимом.

– Они вышвырнут эти вирши.

– Они их купят. Патология как раз по их части; купят как миленькие.

– Да и размер хромает.

– Само собой! Надо же оставить редактору хоть что-нибудь, чтобы не скучал. А так он пописает на твою писанину, принюхается, почует родной запах и купит. Милая моя, я начал отлынивать от честной работы еще тогда, когда тебя и в проекте не было, так что не учи ученого. А может, ты хочешь, чтобы я понянькался с Эбби, пока ты перепечатываешь? Слушай, да тебе же пора кормить! Это ж не ты была «к ноге», это Доркас «к ноге».