— Итак, — сказал капитан Фостер. — Как вы видите, в сумме у нас двести тридцать три корабля. Пять дредноутов, четырнадцать линкоров, двадцать девять фрегатов, пятьдесят пять бригов, сорок два корвета, восемьдесят семь шхун и один «Колосс». Нам предстоит бой всего лишь с одной эскадрой, состоящей из… — Райан вывел на проекцию изображение нескольких угловатых кораблей, которые с грозным видом зависли напротив бесчисленной пиратской флотилии. — Пятнадцати кораблей. Ну, это та эскадра, что меньше. Соотношение сил, как вы и сами должны понимать, не в нашу пользу. Но шансы есть. Республиканцы сбили четверых у планеты Корра Прайм. Арвианцы тоже наверняка не оставили ублюдков без ран. Так что… cможем и мы. Но есть одна проблема, которую я хотел бы с вами обсудить.

Шейнц оживился, встрепенувшись на месте.

— Какая же?

— Вооружение и защита, — ответил Фостер. — Мы ничего не знаем об их вооружении и защите.

— Республиканцы должны знать.

— Республиканцы должны… — словно в забвении проговорил Фостер. — А как же ваш… даже не знаю, как его назвать теперь. Пленник?

— Марк? — вздёрнул брови Шейнц.

— Он самый. Вы же сказали, что он первый, кто контактировал с чужими в Едином Государстве?

— Ну да, но…

— Он не принёс никакой информации? Или вы опять мне лжёте, мистер Шейнц?

Хоть внешне лицо Шейнца не переменилось, он давно не испытывал такого сильного испуга. Если Фостер узнает, что Шейнц в желании скрыть участие в сверхсекретном эксперименте опять ему соврал, текущая миссия предстанет под риском преждевременного завершения. И всё после того, как великий «Колосс» уже оказался в руках технократа. «Ещё одна правда точно похоронит миссию», — промелькнуло у Шейнца.

— Честно говоря, не принёс ничего нового. Марк сообщил только о том, что нам уже известно, ничего более. То, что я вытащил его из Единого Государства, было напрасной тратой средств.

— Так теперь вы не знаете, что с ним делать, и просто таскаете за собой, называя сыном? — резко спросил Райан.

— Он сам вызвался ко мне в команду, когда на Холдмане объявили о вторжении в пространство Республики. Я уже отпустил его после допроса. Вы же сами всё видели?

— Ладно, ладно, ладно, — прерывисто произнёс капитан Фостер. — Стало быть, мы ничего не знаем о нашем враге. Я надеялся хоть на крупицу информации от вас.

У Шейнца запершило в горле, и он прокашлялся.

— Сожалею, мистер Фостер, но я знаю не больше вашего.

— В таком случае, — бодро проговорил Фостер, — нашу встречу можно считать бессмысленной. Мы не можем планировать тактику боя, ничего не зная о враге. Стандартные оборонительные приёмы становятся в потенциале непригодными. Как атаковать, мы тоже не знаем. Состав эскадр, на которые поделим флотилию, следовательно, становится неизвестным.