– До завтра.

Но далеко он уйти не успел – на выходе из ангара его окрикнул громкий шепот.

– Эй, «блоха»!

Из полумрака технического коридора вышел смуглый коротыш в серой робе технического персонала.

– Ты же из «блох», верно? – его глаза воспалено блестели на бледном лице.

– Верно, – насторожено ответил Юрий, незаметно разворачиваясь к незнакомцу полубоком. В голове промелькнуло: «Не Прима ли тебя подослал?».

– Лу знаешь? Лу Приму?

Вот оно!

– А ты как думаешь? – протянул Гарин, озираясь. Вроде бы, больше никого.

– Короче, – заторопился техник – похоже, он сам был не рад тут оказаться. – Передай ему, что Гвендал все отдаст. Я сейчас на мели, но когда прибудем на станцию, я кое-что продам и все ему верну. Передашь, хорошо?

– За что ты ему должен? – решил не упускать момент Юрий.

Техник раздраженно посмотрел на него, нехотя ответил:

– Ну а сам как думаешь? За то же, за что и все.

И вдруг просиял, словно его посетила гениальная мысль:

– Эй, «блоха»! А ты сможешь мне достать? Я заплачу, отработаю! Для тебя-то это плевое дело, а мне к вам ходу нет. Ну, «блоха», по рукам?

– Чего именно ты хочешь? – продолжил играть Юрий.

– Ну, «блоха», ты чего? Тебя как зовут? Меня – Гвендал, я технарь на топливном. Выручи, а? Уже мозг потек, сил нет. Мне бы «харва» закинуть, а? Достанешь, братишка?

Вот и прозвучало то, чего Гарин ждал. Харв или, как его еще называли в клубах Дэннийорда, «нерв» – тяжелый синтетический наркотик, входящий в состав нейролептиков. На принимающих «нерв» наркоманов Юрий насмотрелся – гиперактивные, шумные, счастливые. Видящие мир сквозь созданную собственным сознанием картинку, яркую и прекрасную.

Платой за безграничную радость были депрессия, нарушение функций головного мозга, временная слепота, болезненная диарея, а при долгом отказе от наркотика жуткая «ломка» и безумие.

Так вот чем промышлял Прима. Что ж, это многое объясняло.