Гарин промолчал. Момент был важным, нельзя рубить с плеча.

Почувствовал его колебания и Бек.

– Пока у тебя есть возможность, пока о тебе говорят, зарабатывай себе авторитет, – сказал он. – Ты под Приму не ляжешь, а значит не будет тебе покоя. Потому тебе нужно самому стать как Прима, заручиться поддержкой других, набрать силу. Я буду тебе первым союзником. Я и мои мальцы. Подумай, Юрий Гарин. От этого зависит все.

Мастер развернулся и пошел к выходу из ангара. По пути повернул голову и громко сказал:

– В техничке буду ждать ответ. Думай.

Когда Рэй и Юрий вновь остались одни, Одегард воскликнул:

– Ничего себе, да? Как дела вяжутся!

Гарин задумчиво наблюдал за его телодвижениями. Наконец сказал без тени страха:

– Знаешь что во всем этом самое странное, Рэй?

– Помимо того, что тебя просят о защите? Просвети-ка!

– Если Прима так запросто разделался с капитаном, – Юрий невесело усмехнулся. – То почему тогда я все еще жив?

* * *

Весь следующий день «блохи» учились бороться за живучесть корвета. По сигналу лейтенанта Амаранте контракторы, имитирующие сон в своих капсулах, «просыпались» от сигнала тревоги, неслись к панелям с индивидуальными спасательными аппаратами, напяливали на головы пластиковые дыхательные пузыри и пытались устранять возможные пробоины в корпусе. У каждого была своя задача, согласно аварийному расчету – кто-то герметизировал шлюзовые двери, кто-то орудовал баллонами с быстросохнущей нанопастой, кто-то закрывал дыры специальными чешуйчатыми «пластырями». Так повторялось снова и снова, благо у Амаранте хватало фантазии выдумывать новые места пробития.

В ходе тренировки Гарин понял одно – в случае настоящей пробоины всем хана. Контракторы до того плохо и коряво все делали, путали кто за что отвечает, ругались и подолгу выясняли отношения, что лейтенант даже пригрозил всем снижением премиальных.

В какой-то момент унылый балаган покинули Прима и Конки, просто развернувшись и выйдя вон. Юрий с интересом следил за реакцией Амаранте. Но тот не нашел в себе смелости окрикнуть и остановить подчиненных, лишь желваки заиграли под бледной кожей.

С уходом взводных пропала даже видимость командной работы, дела пошли еще хуже. Амаранте попробовал взять абордажников на крик, но добился лишь того, что с ним стали больше пререкаться, а указания и советы просто игнорировать.

Когда очередная вводная завершилась с объективной оценкой: «Все сдохли», Гарин не выдержал. Пока контракторы шли на исходную, он влез в середину толпы и заговорил:

– Слушайте, нужно сделать как надо. Зачем и почему – каждый решайте для себя сам. Но сделать нужно, без вариантов.