– Тут не до глупой секретности, Женя, тут краеугольные научные законы опровергаются. Моя станция вот-вот развалится, мои люди сходят с ума от попыток осознать бесконечность, я сам словно Суворов ползу через Альпы всем наперекор, – Ромио пальцами изобразил идущего вверх человечка. – Я зачастую негуманен и неэтичен, как в общении, так и в экспериментах, но иначе не получается. Зато плодами моих трудов кормится несколько институтов, хотя никто не хочет знать каким образом они получены. И как думаешь, есть ли мне дело до того, что именно они там пытаются засекретить?
Ирби не сдержал ухмылку. Знал бы профессор, что практически в точности описал его самого.
– Что, слишком пафосно? – Ромио понял его ухмылку по своему. – А я на меньшее не согласен, имею право.
– Тогда тут тебе с твоим эго самое место, – ответил улыбкой Ирби. – Как раз между «черной дырой» и Язвой.
– Язвой, – передразнил профессор. – Назвали же.
– Она действительно настолько опасная, как о ней говорят?
– Кто говорит?
– Хотя бы Нго Фанг.
При упоминании имени чиновника Тодосийчук искривился, словно Ирби рассказал дурную шутку.
– И что он тебе сказал про Язву? – едко уточнил ученый.
– Что она растет, что быстро распространяется. Что несет угрозу обитаемым мирам.
– Остолопы, – неприязненно выпятил губу профессор. – Из-за таких, как он, мы триста лет лечили рак пиявками.
– Что же, Язва не опасна? – нахмурился Ирби.
– Крайне опасна, как герпес на звездолете. И также быстро распространяется.
– Так в чем тогда не прав Нго Фанг?
– Как всегда – в понимании сути вещей. Видишь ли, Женя, это не Язва растет, это наш мир распадается.
Он взял салфетку, выудил из салатница небольшой кусок огурца и провел им несколько раз по бархатной бумаге.
– Вот так видят Язву эти бестолочи, – Ромио кивнул на образовавшиеся капли и полосы. – Они впустую тратят деньги и средства на борьбу с этой грязью. Но все впустую, потому что…
Он взял салфетку и проделал в ней дырку вилкой.
– Потому что вот так Язва выглядит на самом деле, – закончил он, глядя на Ирби сквозь образовавшееся отверстие.