— Не попадайтесь мне на глаза, — кинула на прощание и спешно вышла вслед за ожидающей Сиреной.

По облачному мосту мы шли в молчании.

Сирена — впереди, кутаясь в накидку и всё ещё всхлипывая, я — сзади, стараясь подстраиваться под неторопливый шаг девушки и успокаивая ревущую в груди агрессию. Хотелось что-то сказать, как-то поддержать Сирену, но я боялась сделать только хуже. Ещё вчера я бы посмеялась над нелепой трагедией, ведь если подумать — ей же не пальцы отрезали, а всего-навсего волосы! Но с некоторых пор мои собственные волосы приобрели особую важность и стали мне дороги. Если быть точной — прямо со вчерашнего дня. Поэтому сейчас я угрюмо плелась за бывшей подругой, искренне ей сочувствуя и пытаясь подобрать слова утешения.

На входе в замок студентка Эстель вдруг резко накинула капюшон, и посторонилась. Я тоже помедлила, пытаясь найти причину остановки. Из дверей выпорхнула Элигия — счастливая, светящаяся каким-то заразительным восторгом, она даже не заметила слёз студентки своего факультета, лишь радушно улыбнулась в качестве приветствия. Тиаль Вейна лежал поверх удивительно закрытого для этой развратницы платья — длинные рукава, высокий воротник-стойка и юбка, почти прикрывающая пятки. В таком наряде Элигия Веллильер была и впрямь похожа на благочестивую преподавательницу. Но меня этим обмануть было невозможно: я знала, что платье было притворством, обманчивой маской, за которой пряталась вульгарная певичка из Ордена Крона. Я даже боялась думать о том, что же её так порадовало на этот раз.

— Здравствуйте, магистр Веллильер, — тихо просипела Сирена и быстро нырнула в закрывающуюся дверь.

Я же приветствием Элигию не удостоила, только хищно скосила глаза, когда поровнялась с ней.

— Сирена — твоя подруга? — кивнула магистр факультета Вейна на ленты и локон в моих руках.

— Нет, — я даже не соврала.

— Очень жаль, — как-то слишком искренне расстроилась певица. — Она очень сообразительная девушка.

Подавив безумное желание скинуть с моста вездесущую пиявку, я поторопилась догнать свою едва не остриженную не-подругу.

Наверное, это было похоже не бегство, но порой бегство от собственных желаний бывает очень кстати, особенно если эти желания идут вразрез с законами. «Нельзя бить женщин» — прошептала я давнее наставление Джера, уже второй раз за день удерживая саму себя от насилия. Как же сложно всё-таки ощущать физическое превосходство и власть над чужими жизнями, и при этом не использовать в своё удовольствие ни то, ни другое! Подлые целительницы, хамовитые однокурсники, Элигия — все они были для меня проблемами, которые я могла бы решить росчерком кинжала и полётом стрелы. Или столкновением с моста, да.