Но в тот момент, когда кинжал прорезает плоть и скрежещет о камень, возникает короткая, ослепительная вспышка. Темное лицо Сандре освещается короной белого света, которая вспыхивает, как звезда, вокруг его головы и гаснет, ослепив их на мгновение своим сиянием.

Алаис опускается на колени с другой стороны от герцога и быстро перевязывает кровоточащую руку куском ткани. Сандре с усилием поднимает эту руку, безмолвный перед лицом боли. Не говоря ни слова, Алаис помогает ему, поддерживая его под локоть.

С высоты над ними доносится резкий далекий треск, кричат мужские голоса. Силуэт Катрианы в окне внезапно напрягается. Она что-то кричит. Они слишком далеко, чтобы различить слова. До ужаса далеко. Они видят, как она поворачивается лицом к темноте, к ночи.

– О моя дорогая, нет! Только не это! – Голос Алессана – сбивчивый шепот, рвущийся из самого сердца.

Слишком поздно. Слишком, слишком поздно.

Стоя на коленях на пыльной дороге, Дэвин видит, как она падает.

Не переворачивается в воздухе, не кувыркается на пути к смерти, а летит со всегда свойственной ей грацией, словно ныряльщица, рассекающая толщу ночи. Сандре вытягивает вперед свою искалеченную руку чародея и напряженно тянется вверх. Он скороговоркой произносит слова, которых Дэвин не понимает. В ночи вдруг возникает странное, расплывчатое пятно, дрожание, словно от неестественно раскалившегося воздуха. Рука Сандре направлена прямо на падающую женщину. Сердце Дэвина на мгновение замирает, охваченное страстной, невероятной надеждой.

Потом снова начинает биться, тяжело, как в старости, как перед смертью. Что бы Сандре ни пытался совершить, этого мало. Он слишком далеко, заклинание слишком трудное, он еще не освоился с новой силой. Что угодно из этого, или все сразу, или что-то еще. Катриана падает. Никем не остановленная, прекрасная, залитая лунным светом фантастическая фигура женщины, которая умеет летать. Вниз, к изломанному, бесформенному финалу за стеной сада.

Алаис разражается отчаянными рыданиями. Сандре закрывает глаза здоровой рукой, качаясь из стороны в сторону. Дэвин почти ничего не видит из-за слез. Высоко над ними, в окне, где она только что стояла, появляются смутно различимые мужские фигуры. Они смотрят в темноту сада.

– Нам надо уходить! – хрипло каркает Ровиго, его слова едва можно разобрать. – Они будут искать.

Это правда. Дэвин знает это. И если есть какой-то дар, хоть что-нибудь, что они могут сделать сейчас для Катрианы, которая, возможно, наблюдает за ними откуда-то вместе с Мориан, так это не дать ее смерти оказаться бессмысленной или напрасной.