– Кто, что… – протянула Брина, побуждая мужчину продолжить. – Вы не договорили.

– Кто и как помогал ему восстанавливаться, – нашелся с ответом Азарий. – Вот, что я хотел сказать.

«Кто и как помогал ему восстанавливать, – мысленно передразнила Брина. – Вот что он хотел сказать». Она что, действительно на кретинку похожа?

– Так, где его держали? – мило улыбнулась Брина, чувствуя, как намок живот вместе с прилипшей к нему кожаной обложкой.

– Думаю, эти сведения не для нежных женских ушей, – ответил Азарий, очевидно, действительно видя Брину глупой и недалекой. И, несмотря на вежливый тон, в интонациях Брина улавила нотки бескомпромиссности. – Знайте только, что брату вашему пришлось нелегко. Единственное, что я хотел бы вам сказать…

Мужчина, посерьезнев, замолчал, а затем, поколебавшись, приблизился, хотя и так уже как-то незаметно, успел сократить разделявшее их расстояние.

Чуть поерзав, переступив пару раз с ноги на ногу, Брина подтолкнула книжку наверх. Брина по-прежнему изображала озябшую, тогда как чувствовала себя беременной, хотя, признаться, понятия не имела, как чувствуют себя беременные, и, если честно, узнать не хотела. Хорошо, что выглядела неважно – больной, хромой, а потому надеялась, что слухи о ее самозаточении себя в доме, аки Рапунцель в башне, дошли и до этого славного мужчины.

Азарий остановился, не нарушая ее личного пространства. Он оказался на несколько сантиметров ниже Брины. Такие мужчины ей не импонировали, с такими Брина не общалась даже, только в случае крайней необходимости. Вот Ролан подходил ей идеально…

– Лисандру следует больше времени уделять своим людям, – обеспокоенно заговорил Азарий, проникновенно глядя ей в глаза. – Проявлять большую внимательность, заботу. Показывать свое расположение. Как в прежние времена. Потому как сейчас от него исходят волны…равнодушия, он словно дистанцируется от них. Что вовсе не способствует укреплению его авторитета, хотя догмары по-прежнему его любят и преданны ему…

Он точно над ней стебется, сомнения испарились. Не хочет ли догмар сказать, что Брине следует поговорить с Лисандром? Вразумить его? Снабдить советом? Брина вовсе не отрицала разумность слов Азария, и даже больше – соглашалась с мужчиной. Лисандр действительно изменился, причем изменился в деталях, настолько тонких и ювелирно отточенных, а от того, казалось бы, незначительных, что определить, что не так с братом, ни то, чтобы сложно – невозможно. Вот только почему Азарий говорит об этом ей? Он что же считает, что Брина в состоянии повлиять на Лисандра? И он, разумеется, к ней прислушается? Лисандр – к ней – к Брине – в вопросах правления?