Александр не сказал. Задержав на Нелли взгляд, он схватил ее под локоть и увел в сторону, в направлении кабинета.

– Наедине, – бросил он.

Океан усмехнулся.

– Думаете, им хватит десяти секунд?

Кас засмеялся, а в мыслях Ролана в сотых раз за последние сутки всплыли знакомые цифры: 895…И вот он вновь набирает номер, водя по запотевшему, масляному экрану со следами пальцев и частых прикосновений, хотя зачем набирает, когда номер есть в автонаборе…

Донабрать его помешал некий звук – шуршание или постукивание, которое доносилось неясно откуда, хотя при шумихе, что поглотила заведение, могло послышаться что угодно.

Он хотел было отмахнуться и не засорять голову всякой чепухой, когда нервирующий звук повторился. Ролан приподнял голову – постукивали пальцами по столу, приподнял выше – встретился с загадочным взглядом Океана.

– В танчики режешься? – ухмыляясь, спросил мужчина, блестя глазами.

Ролан сместил обзор на пару сантиметров вправо – Кас так же наблюдал за ним. Зачем на него смотреть?

– Ты в последнее время совсем молчалив, – заметил Кас. – Тебя что-то беспокоит?

– Нет. – Нехотя спрятал в кармане смартфон.

– А давай ты скажешь фразу, состоящую из более чем одного слова. – Океан улыбался.

Ролану не пришлось отвечать на колкость, так как вернулись Александр и Нелли: невозмутимый Александр и странно-молчаливая Нелли с припухшими губами, как-то воровато на всех поглядывающая. Она и нарушила внезапную тишину.

– Мне пора работать. – Нелли посмотрела на Александра, который как раз схватился за пиво. – Я заберу это. От пива толстеют. – Она отняла у него бутылку и ушла, оставив Александра смотреть ей вслед.

– Не забудь мой заказ! – вдогонку крикнул Океан.

Сейчас, на исходе второй недели с момента исчезновения Брины, Ролан не знал, что делать. Почему она ушла? Что, мать твою, произошло? Неужели все-таки уехала, без машины? Нет, она не могла, не должна была! Или все же могла? Но почему? Почему?!

Сколько раз он задавал себе этот ненавистный вопрос?

Она была другой. В тот памятный вечер она была другой. Ролан заметил, Ролан ощутил, но легкомысленно от сомнений отмахнулся. Почему он от них отмахнулся? Не расспросил ее, не удержал. Да, он всматривался в красивое лицо, пытался понять причины тревоги, предполагая, что обидел, причинил ненароком боль. Это не стало бы для него неожиданность, хотя Ролан сдерживался – Ролан пытался. Но смотреть было мало – катастрофически мало. Поскольку нежелание на нее давить, желание отложить разговор на завтра, сыграли с ним злую шутку.

Резкая отстраненность. Смятение. Неуверенность. На протяжении обратного пути в машине Брина не произнесла ни слова, а лишь смотрела отрешенно в точку – в одну заколдованную точку на окне. Ролан и тому нашел объяснение: не каждый день на тебя набрасываются посреди визжащей, одичавшей толпы; все это временное и, вероятно, напускное, и обязательно скоро пройдет. Однако заверения о новой встрече он все же потребовал, хотя с чего бы: казалось, в том, что встреча состоится, зная Брину, сомневаться не следовало.