– Слушай-ка: отвали, хорошо? – Ролан посмотрел на Дея. Ему как-то не хотелось, чтобы Брина хандрила, в особенности рядом с ним. – Ты здесь некстати, неужели не понятно?

Ролан снял с себя куртку и накинул на плечи Брини, которая благодарно улыбнувшись, просунула руки в рукава.

– Брина, кто ты такая?

Она застыла, так и не вдев край замка в «собачку». Такой бесхитростный, но не совсем понятный и не к месту заданный вопрос. Ролан и сам уставился на Брину, которая растерянно смотрела на Дея. Перевела немой взгляд на Ролана.

Почему она молчит? Куда подевались остроумие и любимые ею колкие словечки?

Вопросы, переставшие интересовать, как только Ролан увидел того, кого увидеть в толпе да на близком от себя расстоянии было равнозначно лицезрению летающих догмар. А потому изначально он принял его за фантом, двойника, а может, то было видением, созданным расшалившимся в виду обстоятельств воображением.

За спиной у Брины стоял Лисандр. Не далее десяти метров. Со сложенными на груди руками, одна из которых была устремлена к лицу и поддерживала подбородок, он взирал на них холодными глазами.

Схватив Брину за руку и дернув к себе, Ролан машинально завел ее себе за спину. Рядом шевельнулся Дей.

Лисандр направился к ним: медленно и важно – так, как вышагивал всегда. Тело Ролана закаменело. Каждый атом в нем расщепился и вновь сложился воедино, приводя его в боевую готовность.

Где-то в метре от них Лисандр остановился и внезапно усмехнулся.

– Знаешь, Ролан, я всегда считал тебя умнее остальных, хотя бы потому, что ты меньше говоришь. Однако связаться с моей сестрой,… – темный взгляд устремился поверх плеча Ролана, на мгновение задержался там, но, не затягивая, вернулся обратно, к его глазам, – …ты идиот?

Внутри Ролана что-то оборвалось. Он не понимал, что именно, не понимал почему, однако знал наверняка: восстановить – не получится.

***

Брина зажмурилась. Крепко-крепко. Надеясь, что чернота перед глазами с мельканьем хаотичных точек света, размоет образ, укоренившийся в сознании.

– Ну же, солнышко, – пропел тот образ, – выходи, играть больше не нужно.

А Брина подумала, что никогда еще не чувствовала себя настолько парализованной. Беспомощной – возможно: тогда, когда стояла и слушала как брат ее – любимый, поскольку, несмотря на все конфликты, возникавшие между ними, оставался для нее чем-то величественным и недосягаемым, – сговаривался о ней с Деоном. Но вот парализованной…настолько, что вздохнуть было больно – нет.

– Милая, ты заставляешь всех нас ждать.

Перед ней шевельнулся Ролан – ни то, пожелав обернуться, ни то всего лишь ноги переставив, – и это неуверенное движение в дополнение к душевной истерии Брины, стали для нее неким сигналом – Брина шагнула в сторону. Затем – еще один шаг, и еще один, и каждый из них был болезненным, словно разрывающим ножные мышцы, и неловким, словно разучилась Брина ходить, но Брина вышла из-за Ролана и предстала на глаза Лисандру.