Обычно после долгих, тяжких пробуждений, она не ощущала ничего иного, кроме жесткости и дикой боли: жесткости кушетки и боли во всем теле. А сейчас…

Брина попыталась вспомнить, восстановить в сознании период своего последнего, «не размытого» бодрствования. Что она делала? Конечно, лежала, но о чем размышляла? На что убивала бесценные мгновения, предшествующие новой схватке? Предшествующие Их приходу?

А они неизменно приходили, сжимали тело в тисках своих рук и вливали в горло отвратную жидкость. Они приходили, и, заставляя уснуть, вводили в тело какую-то дрянь: снова и снова, раз за разом, поскольку Брина не выдерживала напряжения и….

Сопротивление оставалось единственным, пускай сомнительным источником силы, тогда как крики – возможностью быть услышанной.

Но пробуждений становилось все меньше, реальность – все более расплывчатой, и в один из таких моментов она поняла, что не имела ближайших воспоминаний, как ее кормили ублюдки-догмары. Ведь для того они и приходили.

В один из дней к ней пришел Лисандр. Снова пришел…или не пришел, ей только показалось. Но будь то в сновидениях или наяву, Брина кричала на него… точно кричала, бесновалась и гнала его прочь…

Неужели сжалился? Внезапно вспомнил о родственных чувствах и решил отпустить на свободу?

Только поздно: Брина не сможет его простить. Не такие унижения и муки…

Должно быть, Брина провалилась в сон, поскольку очнулась от тихих звуков.

За спиной ощущалось движение: осторожное и…«потаенное». По-видимому, подобная таинственность мерещилась из-за опустившихся за стеклами сумерек.

Стук, шорох, шаги. Казалось, открывались и закрывались ящики…

За спиной у нее ходил человек, что более вероятно – догмар.

Брину живо бросило в жар. Она без того ощущала дискомфорт – горели щеки, кружилась голова. Однако стоило вспомнить о сородичах, как перед взором возникали те, что приходили к ней в камеру с иглами.

Казалось, сердце выбьется наружу, тогда как «человек», что крутился за ней, зашагал в направлении окна.

Брина закрыла глаза. Нужно успокоиться, восстановить дыхание. Кем бы ни был присутствующий в комнате, он не должен понять, что она в сознании.

Брина слышала, как он остановился, а после уловила звуки возни – тихие, как мышиные сходки.

Вполне возможно, ходил сам Лисандр, принимая во внимание ту свободу действий, которую человек демонстрировал. Да и вряд ли бы ее поместили в комнату незнакомца-догмара.

Глаза тихонько приоткрылись: мужчина, высокий и сильный, стоял к ней спиной на расстоянии трех-четырех метров. Футболка и мощные плечи, джинсы и длинные ноги…