– Пожалуйста. Кто бы ты ни был. Пусть он остается жить, и пусть ему достанется сын, который сделал это с нами. С меня хватит. Дай мне умереть первому. Я готов. Я хочу, чтобы это закончилось.
Рейзер не понимала происходящего. Кем были эти мужчины и почему претерпевали такие мучения?
Диксемексид сделал что-то с панелью управления сарком; Спеткин Лигат испустил долгий вздох и перестал двигаться.
– Лигат! Нет! – прошептал Итан Дрейм, уставившись на тело своего врага, а потом добавил: – Он оставил меня здесь. В конце концов он победил.
Челомех ответил:
– Один человек не может победить, Итан Дрейм. Побеждаем мы все или все мы проигрываем. Он просто усвоил урок.
Дрейм глухо рассмеялся.
– Что он усвоил? Я усвоил только одно – что год за годом этой неостановимой пытки мне было чуть легче оттого, что мы дышали вместе. – Он выдохнул. – Теперь у меня этого нет. Мой враг был мне ближе, чем мой сын.
– Маленький урок, Итан Дрейм, и долгое время, чтобы его усвоить.
– Тогда позволь мне умереть.
Диксемексид потянулся, чтобы отключить функцию поддержки жизнедеятельности, но Рейзер показалось, что Дрейм умер сразу же, как только произнес эти слова.
Когда Диксемексид повернулся, Пеллонхорк завопил: «
– Забери ее, Дикси. Сделай хотя бы это. Забери моего ребенка.
Пайрева изумленно посмотрела на него, потом на челомеха и закричала:
– Нет! Я не хочу туда. Я не хочу. – Ее голос изменился. – Алеф, пожалуйста. Ты же примешь нас, правда? Сын. Он может оказаться твоим. Это возможно. – Она сложила руки и упала на колени. – Неужели ты убьешь своего сына? Неужели ты рискнешь?
Алеф закрыл глаза руками. Пайрева встала и толкнула его ногой.
– Он твой друг. Ты, глупое, глупое создание. Ты даже не мужчина. Ты никто. – Она всхлипывала. – Ты даже посмотреть на меня не можешь. Никогда не мог. Ты ничтожество. Ничтожество. А он – твой друг!
– У меня нет друга, – прошептал Алеф.
За спиной у Пайревы вывалился из своего сарка Пеллонхорк, с лицом белым от боли и гнева, сжимая в кулаке нож с ярко-красной рукоятью.