Рейзер обнаружила, что ему невозможно посмотреть в глаза. Взгляд Алефа ускользал от нее. Она уставилась ему за плечо – это выносить было легче.
– Все кончено, – сказал Алеф своим странным голосом. – Факторов больше нет.
Даже искусственный голос Синт был больше похож на человеческий, подумала Рейзер, и все же в нем крылась подлинная грусть.
– Пеллонхорк должен умереть, – продолжил Алеф. – Только Пеллонхорк. Это оптимально.
Пеллонхорк застонал и сложился пополам, но заставил себя выпрямиться.
– Я скажу тебе, когда все кончится, Алеф. Думаешь, у меня не было плана на случай, если Дикси меня кинет?
Рейзер осознала, что Алеф смотрит на Пеллонхорка прямо и неотрывно и что он плачет. Его шепот был таким тихим, что она едва не пропустила его.
– Я не хочу смерти.
Но нет, он сказал не совсем это. Он сказал Пеллонхорку: «Я не хочу твоей смерти».
Пеллонхорк взглянул на Таллена и проговорил, медленно и четко:
– Снег и дождь. Горы, лед.
Таллен схватился за голову и завопил.
– Теперь ты сможешь умереть, – сказал ему Пеллонхорк. – Смерть. Конец боли. Ты знаешь, что делать.
Челомехи как один сказали:
– Таллен? Что происходит?
Платформа резко вздрогнула у них под ногами. Рейзер увидела, что Таллен сжимает в руке нож. Он дрожал и прижимал лезвие к собственной шее.
– Я вспомнил тебя, – сказал он, глядя на Рейзер. – Слишком поздно. Мне так жаль. Я сделал это.
Он закрыл глаза, и костяшки сжимавших нож пальцев побелели.
– Таллен. Не надо, – сказала Рейзер. – Пожалуйста.
«