– Мир обошелся со мной жестоко. Не расплатился по счетам. – Она трясет головой. – Но я должна была остановить его. Мне следовало…

Привидение хватает себя за горло, давится словами. Тьма густой смолой растекается вокруг него. Глаза бабушки расширяются от ужаса.

– Я должна была…

Я по-прежнему играю во всю мощь и темпа не сбавляю, но она начинает растворяться в воздухе, постепенно заполняемом тьмою. Слуха моего достигает отдаленное жужжание, взгляд отрывается от призрачного лица, мечется по комнате, но – уже поздно. Осы, словно целые эскадрильи из ангаров, вылетают из камина и роятся, роятся над нами. Прямо-таки струей льются из дымохода, потом петляют над очагом бешеной воронкой темной материи – и вперед, в пространство, сотрясать тысячами крыльев воздух. Взмывают к потолку и ныряют под ноги стремительными потоками, мечутся вокруг меня все быстрее, быстрее, и звук, издаваемый ими в полете, причиняет не менее сильную боль, чем жала.

Товарищи по группе и несчастью позади меня, конечно же, начинают запинаться и фальшивить, безуспешно пытаясь защитить головы.

Роняю скрипку, обрываю песню, чтобы не дать мраку окончательно объять себя, сворачиваюсь клубком и прикрываю черепушку от наползающих теней. На сей раз я не позволю Черному Человеку завладеть мною и моей музыкой. Воплю что есть мочи, словно надеюсь поднять голосом торнадо, которое вихрем взметет всех ос и унесет далеко-далеко, в другой штат. Выкрикиваю из себя всю ярость и горе, разъевшие мой скелет, выжимаю их из мозга в кровь и перекачиваю сердечной мышцей прямо в голос.

И когда отчаянный вой наконец обрывается, а я поднимаю веки, спальню опять заливает ясный утренний свет. Пол так густо усыпан осиными трупиками, что не видно досок паркета. Рядом с широко раскрытыми глазами на коленях стоит Седар. За его спиной маячит Кеннет. Орландо сидит, прислонившись к стене, и мигает, как ослепленный яркими лучами филин. Сара и Роуз прижались лицом к лицу, оплетя руками друг дружку за шеи.

– Гром меня разрази! – Кеннет оборачивается к Орландо. – А соль оказалась что надо, чувак.

– Спасибо абуэлите, – роняет тот.

Наскоро убедившись, что все целы и здоровы, общей гурьбой скатываемся по лестнице на исходную позицию в гостиной. Все возбужденно галдят, но у меня лично слишком болит голова, чтобы следить за нитью беседы и реагировать на вопросы, так что я удаляюсь, пошатываясь, на кухню. Новое, нежданное свидание с бабушкой совсем выбило меня из колеи – не говоря о том, что подкинуло новых загадок. Есть я совершенно не хочу, но стакан апельсинового сока себе наливаю и сажусь за стол, устало разглядывая фиолетовый узор обоев над раковиной, и размышляю, что же предпринять теперь.