По пути Ханна получила сообщение от детектива-инспектора Стерджесса, в котором говорилось, что он очнулся на своем диване, но совершенно не помнил, как добрался до дома. В ответ девушка заверила, что все закончилось благополучно, и пообещала все рассказать позднее, хотя не представляла, как это сделать, ведь правда о существе, живущем в черепе, могла буквально убить инспектора. Однако затем решила отложить эту проблему на следующий раз.

Ханна попробовала поддержать беседу и прокомментировала, что семья Веры наверняка будет рада видеть ее в добром здравии, но не получила ответа от разместившейся сзади пассажирки, задумчиво смотревшей в окно. Когда они добрались до милого домика в пригороде, она поблагодарила спутниц и вылезла из машины, оставив на сиденье пальто Ханны.

Обе девушки проследили, как Вера направилась к крыльцу и постучала. Она выглядела до странности неуместно в ночной рубашке в разгар дня. Дверь открыл мужчина средних лет с посеребренными сединой волосами. Следом за отцом выбежали две девочки-подростка и застыли при виде матери. Та явно что-то пыталась сказать, но слова не шли. Да этого явно и не требовалось, потому что муж сгреб Веру в медвежьи объятия. Дочки прижались с обеих сторон. Ханна и Стелла какое-то время наблюдали за воссоединением плачущих членов семьи, после чего направились в больницу, хотя обе так и остались на своих местах, не сделав ни единой попытки выйти. Бэнкрофт вытянулся на заднем сиденье, не подавая признаков жизни. Ханна понимала, что им со Стеллой следовало поговорить, но не знала, с чего начать. После нескольких минут неловкого молчания нужные слова все же нашлись.

— Прости, что пришлось сказать о гибели Грейс. Я поступила ужасно.

— Забей, — отмахнулась Стелла.

— Пожалуйста, позволь объяснить, — попросила Ханна и кивнула на Бэнкрофта. — Она сообщила нам, что, когда ты злишься, происходят всякие вещи… Ну, сама знаешь… Вроде…

— Все пучком, — кивнула Стелла. — Я и так врубилась, зафиг вы такое несли, не тупая.

Ханна заметила, что хотя собеседница и говорила привычным сленгом, но ее акцент изменился и приобрел мурлыкающие нотки западного региона вместо резких, рубленых окончаний лондонского наречия.

— И давно ты… — Ханна оборвала сама себя и нервно рассмеялась. — Прости, веду себя как ненормальная. Даже не знаю, как назвать твои способности.

— Как и я, — пожала плечами Стелла. — Эта хрень всегда всплывала, но с возрастом стало хуже. Никак не удается ее контролировать.

— Тебе, должно быть, очень страшно.

— Ага, — кивнула девушка, стряхнув зеленые пряди себе на глаза.