Я отвори дверь и вышел во двор. Посередине стоял длинный стол, вокруг которого сидели знакомые и не очень люди. Во главе находилась старшая дочь в праздничном белом платье и разноцветном колпаке. Недалеко от нее — Эрика, а рядом с ней какой-то незнакомый мужик. Отмечают день рождения? Но ведь у старшей оно осенью, а сейчас на дворе весна! Или я что-то перепутал?

Я замер, в недоумении разглядывая все вокруг. Меня по-прежнему никто не замечал. Все разговаривали, шутили, кто-то ходил по двору, кто-то просто стоял, сложив руки у груди.

— Эй, что здесь происходит? — спросил я, подойдя к столу.

На меня посмотрела какая-то незнакомая женщина, нахмурилась. Седовласый мужчина с глазными кибер-имплантами, сидящий рядом с ней, тоже вопросительно уставился в мою сторону.

Старшая дочь с тревогой посмотрела на меня, потом обратилась к Эрике:

— Мама, кто это? Что ему нужно?

Еще какие-то люди, которых я тоже видел впервые, стали вставать из-за стола и подходить ко мне.

Эрика медленно поднялась и посмотрела на меня. Еще полминуты назад она улыбалась, но теперь на ее красивом уставшем лице поселилось беспокойство. Мужик рядом с ней прищурился, но пока что сидел на месте.

— Кто вы? Как вы попали сюда? Это частная территория. Я попрошу…

— Эрика, да что с тобой? — перебил я жену. — Это я, Шой! Ты что, не узнаешь?..

Лицо жены окаменело, глаза заблестели от слез. Она чуть поморщилась и покачала головой.

— Нет, нет, — она все сильнее качала головой. — Шой не вернулся. Его больше нет! Он… он… — и она заплакала, накрыв лицо ладонями. Кто-то возмущенно загомонил, раздался плач младшей дочери.

— Слушай, я не знаю, кто ты такой, но зря ты все это затеял, — произнес тот мужик, что сидел рядом с женой и резко встал. Его голос похолодел. — Тебе лучше уйти. Сейчас же!

Меня пробило в пот, а кожу почему-то зажгло, словно меня облили спиртом и подожгли. Во рту вмиг пересохло, ноги подкосились. Что они такое несут?!

— Это ложь! — выкрикнул я, но голос дрогнул, и крик скатился в хриплый шепот. — Я не погиб! Я здесь, перед вами.

Жена продолжала рыдать, к плачу младшей дочери присоединился всхлипывающий голос старшей. Гомон остальных тоже нарастал, перерастая в монотонный гул возмущения.

— Эрика! Эрика, взгляни на меня! — Я потряс жену за руку, но она не откликнулась, продолжая рыдать и держать ладони на лице. — Я здесь! Я живой! Твой муж вернулся с войны и сейчас стоит перед тобой.

— Послушай, друг, если ты сейчас же не уйдешь отсюда, я буду вынужден прибегнуть к силе, — твердо сказал мужик и положил руку мне на плечо, крепко вцепившись пальцами.