Впрочем, вампиры не оставляли не только ее – всех, кто встал на их пути и грозил раскрыть о них правду. Даже оборотни иногда становились объектом гонений.

Уже после битвы с оборотнями, однажды она заметила, как засветились на опушке красные глаза, и после нашла на траве кровавые следы.

Манька улыбнулась, вспомнив про тот случай. Стрелы Дьявола не могли пронзить пришельца, чьи мысли не искали ее смерти, только ранить, чтобы остановить, если он молился об этом. Стрела достала оборотня и не убила. Значит, он пришел не по своей воле. Как-то бы найти его и дать укрыться. Дьяволу ничего не стоило вылечить его. Дьявол не верил, что оборотень может перемениться, но не отрицал исцеления. В его долгой жизни случалось всякое. Бывало и такое, что человек превозмогал зверя, убивая его. Манька смотрела на оборотней несколько иначе и не могла испытывать к ним неприязнь, понимая, что и они жертва обстоятельств. Радовало, что вампиры давно не посылают верных шакалов.

И сразу же вернулось тяжелое настроение. Отчаяние снова сжало сердце, пробирая до костей холодом. Змеи испытывали ее внутренность, а она не могла сопротивляться. Каждое слово достигало цели, и возразить усадившим себя на престоле произведениям человека и ментальной земли было нечем.

– Мы сами с усами, сказал бы я тебе, – Дьявол поправил одеяло, сжимая ее руку. – Кому как не мне причинить тебе боль, что б ты знала, что я? Да, и ты можешь умыться кровью. Разве кто-то запрещает? Но ты знаешь, что радость, когда происки врагов не сделают дни твоего ближнего счастливыми, лишь на несколько дней опередит твою мечту – жить. Или я ошибаюсь, и ради мести ты готова умереть? Ну что с тобой, Манька, поделаешь? Беги домой, если у тебя нет желания бить и быть битой, попробуй найти завистников вампира, чтобы сделать их союзниками. Ты много знаешь о вампирах и о земле, и, может быть, тебе не хватает знаний сделать себя счастливой, но сделать менее счастливым Царя своей земли, хватит с избытком. Дорога назад не займет и десяти дней. Выйди к людям, сядь на автобус. Но я не стал бы умножать горе на синее море. Все в руке Бога, а Бога человек выбирает сам.

– Вот ты о чем, о доме… – разочаровано протянула Манька. – А если бы он и был, кто ждет меня там, кроме кузнеца Упыреева, которому в радость моя мука? Прошлое не вернешь. Я не хочу снова стать той Манькой, я хочу остаться такой, какая я сейчас. Кому там нужна моя мудрость? Кто станет слушать про вампиров и оборотней? Ведь не изменится ничего?

– Нет. И я, и Борзеевич, и избы, и все, кто пришел в эту землю – уйдем из твоей жизни. Избы в миру – имущество Благодетельницы. Думаю, она вернет их себе. Борзеевич плохо переносит черное безмолвие, расстроится, понесет околесицу, пойдет по миру нагим и нищим. Водяные, лесные – те точно отравятся, не так много осталось на земле мест, где они могли бы жить. Они же духи Земли и Неба. Меня попросту никто не увидит. Да и что нам там делать с тобой? Помогать плакать в подушку? Это, Маня, скучно. Мы все достойны лучшего, и никто не считает тебя Богом, чтобы терпеть ради тебя серость и убожество. Рыба ищет, где глубже, а остальные – где лучше.